Размороженная зона

Мужчина спокойно кивнул одному из таксистов и, не спрашивая о цене, двинулся за ним к стоявшей неподалеку старенькой серой «Хонде». Такая марка машины в Магадане говорила не о богатстве владельца. Скорее наоборот. Большую часть местного автопарка составляли именно такие подержанные японские машины.

– Куда везти? – спросил шофер, оказавшись на своем месте.

– Какая у вас тут гостиница самая лучшая? – вопросом на вопрос ответил пассажир.

– Самая лучшая? – с сомнением в голосе переспросил водила, косясь на невзрачный серенький плащ пассажира и его обтерханный портфель. – «Север». Только у них самый дешевый номер стоит…

– Это меня не волнует, – оборвал его мужик. – Вези в «Север». Плачу сто баксов.

«Ничего себе! – про себя подумал водила, выжимая сцепление. – Интересно, кто же это такой? Одет хрен знает во что, а жить в "Севере" собирается и за такси сто баксов платит! Странно… Такие обычно вообще такси не пользуются, их у аэропорта встречают, а кого и прямо у самолета».

Но вслух водила ни одного вопроса за весь путь до гостиницы «Север» так и не задал. Подрабатывал частным извозом он довольно давно, а эта профессия быстро учит некоторым нехитрым жизненным премудростям. В том числе и такой: меньше знаешь – крепче спишь.

– Приехали… – сказал таксист, останавливая машину возле гостиницы и с подозрением глядя на сидевшего рядом мужика. Мало ли… Может, он просто дурака валял, крутым прикидывался, а сейчас заявит, что у него денег нет. Муж сестры таксиста, например, любил зайти в ресторан, сделать заказ на кругленькую сумму, а потом показать пустые карманы. Били его за это пару раз, конечно, но с придурью этой он так и не расстался, просто вскоре пускать в приличные места его перестали. Может, и этот дедок из таких шутников? Тогда…

Но додумать, что тогда, водитель не успел. Мужичок спокойно достал из внутреннего кармана серо-зеленую стодолларовую банкноту, протянул водиле и, прежде чем тот успел убедиться, что баксы настоящие, вылез из машины. Впрочем, внакладе водила не остался – после, проверив банкноту, он убедился, что напечатали ее все же не в Урюпинске, а за океаном.

Войдя в гостиницу, мужичок в сером плаще решительно подошел к портье и распорядился:

– Одноместный номер. Самый лучший.

Портье, неоднократно видавший серьезных клиентов и более непрезентабельного вида, почтительно кивнул, и через пять минут новый постоялец уже обозревал свои временные владения. Номер и правда был роскошный, достойный гостиницы, построенной при Сталине и принадлежавшей в советские времена обкому партии. Мужчина прошелся по комнатам. Гостиная, кабинет, спальня – все в идеальной чистоте и образцовом порядке. Он пару раз довольно хмыкнул, а потом поставил возле кожаного дивана свой портфельчик, сел за стол, придвинул к себе телефон и нажал единицу, связываясь с портье:

– Да, я, из двадцать шестого номера… Нет, никаких женщин не надо. А надо вот что – пусть мне кто-нибудь принесет список телефонов всех корпунктов федеральных телекомпаний, какие есть в вашем городе. И побыстрее.

Сказав это, мужчина положил трубку и принялся раздеваться.

24

Над заснеженными сопками неторопливо плыл вертолет «Ми-24». Впрочем, неторопливым его движение казалось только со стороны, да и то для непривычного глаза. На самом деле скорость у вертушки была очень даже внушительная – около трехсот километров в час. По опознавательным знакам на серой тушке легко было определить, что вертолет из Якутска. Зрелище было красивое: темно-голубое небо, белые вершины сопок, белые облака и летящая на их фоне железная птица, созданная человеком. Жаль, что любоваться этой картиной было некому – вертолет пролетал сейчас над самыми безлюдными районами севера, где нога человека не ступала лет тридцать-сорок, а может, и того больше. Не исключено, что последними бывавшими здесь людьми были якутские белопартизаны, до сорокового года прятавшиеся от советской власти, но переловленные таки упорными чекистами. А может, и не столько переловленные, сколько перемершие от голода, холода и болезней – места здесь были для людей совершенно непригодные. Голая тундра, выглядевшая красиво с высоты, вблизи оказывалась жестокой и коварной.

Вертолет, миновав редкую цепочку сопок, полетел над ровной, как стол, покрытой толстым слоем снега тундрой. Вертушка летела в сторону Магадана. В салоне вертолета сидели всего два человека – Коля Колыма и София Киприани. В другом конце салона был надежно закреплен цинковый гроб с телом Свана и здоровенный чемодан на колесиках – «грузняк». Колыма и София разговаривали, не повышая голоса, несмотря на гул мотора, – привыкли уже.