Размороженная зона

– И что сделали? Мочканули?

– Конечно! Но не просто так – обоих посадили в железные бочки, бензином облили и подожгли. Хоронили этих уродов потом в закрытых гробах.

– Круто…

– Еще бы! Так их и было за что. Они в зоне беспредел устроили жесткий.

Пассажир еле заметно усмехнулся. Очень уж забавно было слушать, как водила с уверенным видом пересказывает услышанные где-то сплетни. Впрочем, ничего плохого в этом, конечно, нет. Дорога длинная, делать нечего.

– И ты, значит, думаешь, что и сейчас на пятой зоне та же фигня? – спросил пассажир, никак не проявляя внешне своего скептического отношения к услышанному. – Думаешь, менты пацанов сами спровоцировали?

– Конечно! Кстати, ты в курсах, – водила понизил голос до шепота, хотя в машине, кроме них двоих, никого не было, – на этой зоне сам Батя сейчас срок мотает. Смотрящий по всему краю!

– Серьезно? – переспросил бородач.

– А то как же! Может, поэтому именно на той зоне и «разморозка». Наш смотрящий – человек серьезный, беспредела не допускает.

– Да, наверное, – снова поддакнул бородач. – А ты сам смотрящего знаешь?

– Ну, видел, конечно, пару раз, в лицо знаю, – со значительным видом кивнул водила. – Но общаться не доводилось. Сам понимаешь: смотрящий по всей Колыме – это такая фигура… Но когда я срок мотал, то от пацанов про него много слышал. Такого рассказывали, что про кого другого я бы и не поверил. Например, что один раз Батя…

Но бородач, которому, видимо, надоело слушать рассказы водилы, снова перебил его:

– Слушай, Сеня, я все хотел спросить: ты на какой зоне сидел?

– А ты что, следователь, чтобы мне такие вопросы задавать? – неожиданно агрессивно отозвался водила, поворачиваясь к пассажиру.

– Базар фильтруй, – совершенно другим, жестким и решительным голосом ответил мужик и опустил шарфик, скрывавший нижнюю часть его лица.

Физиономия водилы «Магируса» мгновенно вытянулась от удивления, брови приподнялись, а глаза выпучились так, что чуть не вылезли из орбит.

– Ты-ы-ы? – изумленно протянул он. – Извини, не узнал.

– Это хорошо, что ты меня не узнал, – спокойно ответил бородач, возвращая шарфик на место. – Давай, за дорогой следи. А то сейчас в поворот не впишемся.

Татуированный водила наконец замолчал и сосредоточился на дороге, но все равно постоянно кидал на своего пассажира опасливые и одновременно уважительные взгляды. Бородач не обращал на это никакого внимания. Он спокойно смотрел на летящую под колесами «Магируса» дорогу да что-то насвистывал себе под нос. Сейчас в нем снова никак нельзя было заподозрить серьезного человека. Тем более такого, который способен одним предложением заткнуть рот здоровенному детине с уголовным прошлым.

33

– Все, считай, прилетели, – сказал Софии Колыма, привстав и выглянув в иллюминатор. – Вон сопка, сейчас ее перелетим, и уже через минуту будут Ключи.

– После них мы, кажется, нигде больше садиться не будем? – спросила девушка.

– Нет, – покачал головой Колыма, слегка поморщившись.

– Что с вами, Коля? – обеспокоенно спросила София.

– Да так… Ничего особенного, – отмахнулся Колыма.

Блатного неожиданно пронизало острое чувство опасности. То самое звериное чутье, которое не раз выручало блатного в самых трудных ситуациях. Сам Колыма этому чутью верил, но говорить о нем вслух не любил. Чего метлой зря махать? Если знаешь что-то конкретное – говори, нет – помалкивай. Особенно в таких случаях, как сейчас, – когда чувство совершенно неопределенное, и непонятно, что делать. «Но сейчас-то нам вроде ничего не угрожает, – подумал блатной. – Чужих в вертолете нет, дозаправиться мы успеваем, врезаться тоже ни во что не врежемся: Санька – пилот опытный. Нет, зря я, наверное, дергаюсь. Старею, не иначе. Нервным становлюсь».

В этот момент мужик в шлемофоне, стоящий за валуном на вершине сопки с ПЗРК «Игла» наперевес, двумя движениями привел свое оружие в окончательную боевую готовность и поймал стволом тушку вертолета, находившуюся сейчас меньше чем в тридцати метрах от него и уже погасившую скорость почти до нуля.

– А дозаправляться нам долго? – спросила София, чтобы отвлечь Колыму от каких-то явно не слишком приятных мыслей.

– Минут десять примерно, – ответил блатной. – Если только…

Договорить он не успел. В дно зависшей над сопкой вертушки пришелся мощнейший удар. Раздался громкий хруст, вертолет подпрыгнул в воздухе, пол под ногами провалился, и Колыма с Софией кувырком полетели в дальний угол, прямо на цинковый гроб и «грузняк». Несколько секунд подбитый вертолет еще боролся за жизнь. Но тут раздался взрыв, окончательно разворотивший двигатель «Ми-24», в который и целился выстреливший. Во все стороны брызнули скрученные и перекореженные раскаленные осколки железа, в металлическом кожухе надсадно взревел захлебывающийся ротор, загрохотал, а через мгновение, прошибив стенку кожуха, ротор вылетел наружу, пробил обшивку и полетел вниз. Вертолет окончательно потерял управление и, клюнув носом, рухнул на землю.