Полуночный лихач

«Жениться, что ли? – вяло думал Николай, глядя в блеклое сентябрьское утро, которое занималось за окном. – А на ком?» Странно, что среди его знакомых не было ни одной толстушки. Сам тощий, и подруги его все были прехудющие. В постели ему иногда приходила на память фразочка из Блока:

В его ушах нездешний, странный звон:

То кости бряцают о кости!

При этом Николай внезапно начинал хохотать и портил все интимное дело. Некоторые из дамочек всерьез считали его психом и старались больше не встречаться. Да и на здоровье!

Итак, он ехал и всерьез вспоминал всех своих знакомых на предмет обнаружения хоть одной холостой толстушки. Как выяснилось, более или менее округлыми формами обладала только одна женщина, да и та – замужняя. Мужа ее Николай однажды видел и, помнится, позавидовал ему, хотя пирогами и счастьем в той квартире совсем не пахло, а пахло, если честно, тоской и даже смертью.

Его передернуло от воспоминания. Как близко она была к смерти, та женщина! И если бы не они с Палкиным… Николай стянул на горле растянутый ворот свитера, покрепче запахнул куртку.

– Вот же свинство! Целый месяц стояли хрустальные погоды, а сегодня – такая мерзкая серость. Как нарочно!

Витек ничего не сказал, только крепче стиснул зубы; по щекам заходили желваки. Наверное, он подумал, что это свинство началось еще вчера, только этого никто, кроме него, не пожелал заметить.

Они проехали несколько деревень. Николай поглядывал на таблички с названиями, однако пока не встретилось ничего, затмившего недавно промелькнувшую Карабасиху. Да и наименование реки, близ которой она стояла – Тросца, – тоже звучало свежо и оригинально.

– Ну, как вы там? – обернулся он в салон, однако ответа не последовало: Валюшка, лежавшая на носилках под одним из знаменитых пуховых одеял, спала, да и Люба кемарила, привычно свернувшись на неудобном креслице.

– Ох ты! – вскричал в эту минуту Витек, вильнув вправо и вовремя уйдя от обгонявшего их джипа. – Гонится за кем-то, что ли?

– Кто они, куда их гонят, что так жалобно поют, домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают? – пропел Николай, однако Витек снова опустил на лицо забрало вселенской мизантропии и даже не улыбнулся.

Впрочем, они тоже шли на хорошей скорости и вскоре увидели этот джип вновь, когда тот проезжал через очередную деревню и был вынужден сбросить скорость. Более того, они его даже обошли, потому что водитель что-то искал в «бардачке» и ехал, по прежним параметрам, еле-еле.

Уже был близок поворот на Пурих, на самом краю крохотной деревеньки стоял смешной балаганчик с надписью «Горячие сосиски». Николай вспомнил, как Витек канючил вчера, что ему дико хочется перекусить, и просил остановиться здесь, но Николай убедил его, что в этой придорожной харчевне может быть только одна сплошная синтетика. А потом, в Чкаловске, они только и делали, что ели экологически чистые пироги, даже Витек, копаясь в двигателе, ел, поэтому его «экология» была несколько осквернена мазутом и всякой такой пакостью, и все это закончилось оргией завтрака, после которого на такие вот «Горячие сосиски» и смотреть тошно…

В это мгновение Николая швырнуло к дверце, в один голос вскрикнули Витек и Люба, а дальше все начало свершаться с сумасшедшей скоростью.

Джип, вновь обогнавший их, резко вильнул, вынудив «Скорую» прижаться к обочине, а потом его понесло налево, на встречную полосу, куда как раз в это мгновение вырвался из-за поворота «Форд», который, похоже, не обратил на знаки ограничения скорости никакого внимания.

Ни тот, ни другой водители уже ничего не могли сделать. Две машины сошлись в лобовом ударе, и Николай отчетливо услышал кошмарный, неестественный грохот и скрежет, а еще через миг его ослепила вспышка.

От удара разорвались бензобаки обеих машин, и их мгновенно объяло пламенем. Николай выскочил из «Фольксвагена» и кинулся к пожару, но пригнулся, прикрывая лицо рукавом. В ушах гудело, звенело, выло…

– Сюда! – крикнул Витек, и Николай увидел, что он склонился над человеком, лежавшим посреди дороги. Водителя одной из машин выбросило при ударе. Рыжеватая голова его была окровавлена.

Николай прижал пальцы к шее водителя, пытаясь отыскать пульс, и тут человек шевельнулся.

– Тихо лежите! – приказал Николай, вглядываясь в бледное, измазанное кровью лицо, которое почему-то показалось ему знакомым.

Мгновение человек тупо, незряче смотрел на него пустыми светлыми глазами, и вдруг вскочил, оттолкнул так, что Николай свалился на мостовую, и кинулся в огонь, откуда неслись дикие крики.