Новогодняя байка из склепа

Капитан нажал кнопку вызова конвоира и, как только тот появился в дверях, устало бросил:

– Уведите.

– Вам не удастся повесить на меня смерть Ступина, – продолжал талдычить адвокат, идя к двери и поминутно останавливаясь. – У меня крепкие тылы, у меня связи, я не буду отвечать за то, чего не делал, так и запишите. Нет, вы запишите, запишите!

– Витя, да уведи ты его, наконец! – не выдержав, крикнул конвоиру капитан. – Надоел хуже горькой редьки.

Как только за арестованным закрылась дверь, он облегченно вздохнул и потер уставшие глаза.

– Так, Ступина Екатерина Кирилловна должна прийти через час, значит, я успею сходить в столовую, перекусить, – пробормотал он, бросив взгляд на часы. – Только вот придет ли она?

Девушка пришла вовремя. Она культурно постучала в дверь и спросила разрешения войти.

– Да-да, проходите, я вас жду, – ответил ей капитан.

Катя подошла к столу, положила перед следователем повестку и села на стул. Она спокойно смотрела на капитана, ожидая начала разговора.

– Ну, что ж, давайте познакомимся для начала, – приветливо улыбнулся тот. – Меня зовут Дмитрий Анатольевич.

– Меня Катя… Екатерина.

– Очень приятно, Екатерина. Давайте поговорим?

– Давайте, – пожала девушка плечами.

– Вы мне ничего не хотите рассказать?

– Что вас интересует?

– Все.

– Хорошо, как скажете.

– Слушаю вас.

– Вы уже наверняка догадались, что весь этот спектакль с гробом, с телефонными звонками разыграла я?

– Ну, в общих чертах, – согласился капитан. – Но хотелось бы услышать подробности. Зачем вы все это делали? Для чего?

– Я хотела отомстить матери за смерть своего отца! Это она довела его до сердечного приступа, и за это я решила довести ее до койки в сумасшедшем доме, – спокойно призналась Катя.

– Но почему?

– Потому что я поняла, что она никогда не любила его, а лишь использовала как машину для печатания денег.

– Катя, давайте все с самого начала и, если можно, подробно. От этого зависит ваша дальнейшая судьба: вас могут привлечь к уголовной ответственности, а мне не хотелось бы…

– Моя судьба исключительно в моих руках, и никакая уголовная ответственность мне грозить не может, – перебила девушка капитана. – И вы, Дмитрий Анатольевич, прекрасно об этом знаете. Но все равно, я вам все расскажу.

– Извольте. Я весь внимание.

– Только не перебивайте меня, ладно?

– Хорошо, не буду.

– Мы с папой были очень близки, у нас никогда не было секретов друг от друга, и то, что я узнала о своей матери после его смерти, повергло меня в шок! Папа никогда, ни единым словом не обмолвился о том, что мать неверна ему и что их благополучная семейная жизнь – всего лишь видимость для окружающих. Я знаю, что он любил ее. Я это чувствовала по тому, как он говорил о ней, как смотрел на нее, как ей улыбался. Она же всегда была холодна и сдержанна, у нее от природы жесткий характер. На меня она мало обращала внимания, занималась исключительно собственной персоной, а моим воспитанием с самого раннего детства ведали няньки, гувернантки и папа. Несмотря на свою беспросветную занятость, он умел выкроить для меня время, чтобы поговорить, поиграть, сходить со мной куда-нибудь. Я учусь в Англии, уже два года, и мне очень не хватало его тепла, участия и понимания. Мы с ним созванивались практически каждый день и болтали по тридцать-сорок минут. Когда мне сообщили, что его больше нет, я думала, что я умру! Я прилетела за два дня до похорон, и мне захотелось приехать в его компанию, чтобы посмотреть на его кабинет, на стол, за которым он сидел, на вещи, которые совсем недавно видел и он. В его кабинете стоит сейф, и я решила заглянуть в него. Нет, не ради чего-то меркантильного или корыстного, мне это ни к чему, отец обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь. Просто захотела посмотреть, что он там хранил – вдруг оставил для меня какую-нибудь весточку? Я понимаю, это звучит по-детски, но тем не менее так и было. От тоски и безысходности я не знала, что делать, поэтому занимала себя всякой ерундой. Я подошла к его секретарше Анфисе, попросила у нее ключи от сейфа и вдруг увидела, как она испугалась. Меня это страшно заинтриговало, а она залепетала какую-то ерунду. Что вроде у нее нет никаких ключей, это не в ее компетенции и тому подобное. Я очень хорошо помню, мне папа говорил, что у секретарши всегда имелись запасные ключи и от кабинета, и от сейфа. Правда, они всегда лежали в небольшом специальном металлическом ящичке. Он был опечатан, но ключи были. Я не стала ее слушать дальше, а просто внаглую открыла стол и забрала этот ящичек. Недолго думая, я вскрыла пломбу и отомкнула сейф. И вот там я увидела то, что повергло меня в настоящий шок! В конверте лежали фотографии и отчет детектива о проделанной работе. Рядом с конвертом лежала большая толстая тетрадь, и, когда я ее открыла, поняла, что это дневник отца. Смешно, правда? Взрослый мужчина – и вдруг дневник, как у школьницы. Но мне не было смешно, я знала, что папа романтичный и сентиментальный человек с душой поэта. Казалось бы, как может серьезный бизнесмен, руководящий такой крупной компанией, быть романтиком, но тем не менее это именно так. Дневник я прочитала уже дома, закрывшись у себя в комнате и обливаясь слезами. Последняя запись была сделана в ту злополучную пятницу, и вот что там было написано: «Как же болит сердце, как будто в него впиваются тысячи иголок. И как же болит душа, она плачет кровавыми слезами. Я боготворил эту женщину, а она так подло предала меня! На следующей неделе подам на развод, и ничто меня не остановит – ни ее слезы, ни ее оправдания, я буду непреклонен в своем решении. Но это произойдет позже, а сегодня я уеду в свой загородный дом, чтобы не видеть ее. Хочу побыть один, совсем один, чтобы никто не мешал мне думать. Как мне сказать Катюше о своем решении? Впрочем, она уже взрослая девочка, она меня поймет».