72  

Мои успехи в прикладной книготорговле столь удачно сочетались с неудачами в игре в Backgammon с начальством, что стремительная карьера была мне обеспечена. Однако через полгода мне пришлось покинуть уютное царство смерти. Орфей за мною так и не пришел, но по телефону звонил регулярно, орал в трубку: "Возвращайся к жизни! Тебя ждут великие дела!"

Врал конечно. Но все равно молодец.

На память о пребывании в "Аиде" у меня осталась пухлая пачка ненадежных отечественных купюр, любовь к вымороченным детективам Себастьяна Жапризо и маленькая складная доска для игры в нарды.

Вскоре нарды эти были подарены двум старикам, которые играли в Backgammon, сидя на мраморной могильной плите. Игральную доску им заменяла расчерченная картонка. Дело было на кладбище в городе Львове, куда меня занесло случайно и всего на несколько часов; пару лет спустя точно такая же маленькая складная доска для игры в нарды попалась мне на глаза на еврейском кладбище в Праге. Она лежала на виду - странно, что при таком скоплении туристов никто не удосужился ее подобрать.

Находка осела в моем рюкзаке; пару недель спустя рюкзак был забыт в московском такси. Меня это скорее обрадовало, чем огорчило: таким образом точка в конце моей истории о нардах превратилась в многообещающее многоточие.

Когда-то очень давно мне на глаза попалась не то легенда, не то просто сказка о человеке, который играл в нарды с богом смерти Ямой, был удачлив, выиграл у него свою жизнь и покинул царство мертвых. Иногда эта история кажется мне добрым предзнаменованием.

©Макс Фрай, 2004

Про библиотеку

Много больше, чем волшебная лавка для рядового мечтателя из семейства литературных героев; никак не меньше, чем винный погреб для алкоголика - вот чем когда-то была для меня библиотека.

Первой стала библиотека для взрослых, при Доме Офицеров, в нашем военном городке.

Мама брала меня туда с собой. Пока она выбирала романы для чтения (про войну для папы, про любовь и смерть - для себя), мне удавалось аккуратно высвободить руку и отправиться бродить среди стеллажей. Нюхать книжную пыль, разбирать надписи на переплетах. Идея борхесовской Вавилонской Библиотеки была бы мне в ту пору близка и понятна: казалось, что помещение библиотеки - вполне бесконечный лабиринт, и лишь недоразумение, глупое стечение обстоятельств, а то и вовсе зловещая черная магия взрослых принуждает меня возвращаться к столу библиотекаря, вместо того, чтобы потеряться.

Потеряться в этом дивном пространстве очень хотелось, но так и не удалось - разве что в сугубо метафорическом смысле.

Зато удалось уговорить родителей записать меня в детскую библиотеку. Мне тогда было пять лет, и родители никак не могли смириться с тем, что ребенок у них получился странный: мало того, что буквы откуда-то знает, так еще и готов целыми днями над книжками сидеть, глаза портить. Им казалось, с этим надо как-то бороться.

Но когда родители увидели, что я ворую из туалета старые журналы "Крокодил" и "Наука и жизнь", они сдались. И правильно сделали: сочетание было то еще.

Детская библиотека нашего военного городка была прекрасна в силу великого множества причин. Во-первых, она была недалеко от дома, поэтому мне почти сразу разрешили ходить туда без сопровождения. Во-вторых, библиотекарь Лидия Ивановна меня полюбила, как самого мелкого и самого страстного читателя, и разрешала брать пять книжек сразу (норма почему-то была три книжки). В-третьих, чтобы достать книги с верхней полки, нужно было залезать на лесенку, а в пять лет такие вещи имеют огромное значение.

Жаль только, книжек там оказалось не так много, как казалось поначалу. На четыре оставшихся года мне не хватило. В последний год пришлось перечитывать некоторые старые книжки по-новой. С тех пор я знаю, что книга, перечитанная изменившимся, повзрослевшим человеком - это уже совсем другая история. Недооценивать могущество читательского восприятия на фоне этого опыта - невозможно.

Потом была еще одна детская библиотека в городе О.

Она находилась довольно далеко от дома: четыре остановки на троллейбусе, потом десять минут пешком. Или сорок минут пешком, без троллейбусов. Но мне уже было девять лет, поэтому в библиотеку меня отпускали без взрослых.

Это, кажется, были первые мои легальные дальние экспедиции по городу О. Тайные побеги в центр в рамках вялотекущей партизанской войны со взрослыми - это одно, а официально дозволенные библиотечные походы на полдня - совсем иное. Настоящий праздник.

  72  
×
×