Вольный стрелок

Глухо щелкнул выстрел, и по белому халату женщины расплылось кровавое пятно.

Словно не веря тому, что это действительно произошло, она опустила глаза и увидела, как оно, это страшное пятно, ширится и набухает на глазах.

Только после этого она глухо вскрикнула и осела на пол.

— Перетащи ее в кресло! — коротко приказал Панфилов остолбеневшему охраннику. — Так не сразу заметят, что ее того…

Видавший виды невозмутимый верзила что-то сдавленно пробормотал: даже на него произвело впечатление, как на его глазах убили ни в чем не повинную женщину, к тому же врача.

Панфилов зашагал по коридору и остановился перед палатой номер семь. Именно здесь, по полученным с таким трудом сведениям, находился Илья Свиридов. Он бесшумно открыл дверь.

Палата была одноместная. Кровать единственного пациента стояла в углу у окна, а над ней склонился человек в белом халате — очевидно, врач, пришедший с утренним обходом.

В другом углу, у холодильника, за белым столиком сидела женщина и что-то писала.

Медсестра.

Панфилов жестом приказал охраннику оставаться за дверью, а сам беззвучно приблизился к погрузившемуся в работу врачу — хорошо, что пол был бетонный, застеленный к тому же новым-линолеумом. Он уже собирался было окликнуть доктора, сказав что-нибудь любезное и язвительное.

Но доктор обернулся сам:

— Я ждал вас, Олег Борисович.

Панфилов издал нечленораздельный звук и уставился на врача, узнав в нем человека, за которым он так долго и безуспешно охотился.

— Не хватайтесь за пистолет, — посоветовал ему Свиридов, — у вас уже не та форма, что была когда-то в «Капелле».

— Но ты же сейчас должен быть в своей квартире, — недюжинным усилием воли возвращая себе спокойствие, выдавил бывший «Гайдн».

— Очевидно, твои люди спутали со мной Афоню Фокина. Был такой человек у нас в отряде. Ты знал его под именем «Вагнера».

— «Вагнер»? — Панфилов посмотрел на суровое лицо стоящего перед ним человека и вдруг резко выхвалил пистолет. Воспользоваться им он не успел, потому что последовавшие один за другим, с интервалом в сотые доли секунды, два удара Влада обезоружили его и бросили на землю.

Сидящая за столом женщина поднялась, и Панфилов уже без изумления узнал в ней Аню. Женщину, которая когда-то так любила его.

— Ты должен был убить меня тогда, в девяносто втором, — прохрипел Панфилов, свирепо глядя снизу вверх на Свиридова и утирая краем ладони сочащуюся из угла рта кровь. — «Стрелец», мать твою…

— А ты должен был убить меня тогда ночью, у дома Страдзе. Помнишь.., когда ты застрелил Свету?

Неуловимым движением ноги Панфилов ударил в живот не успевшего-таки уклониться Свиридова и вскочил на ноги.

— Я слишком долго искал тебя, чтобы вот так отпустить… — произнес он, тяжело переводя дыхание.

— Почему же ты не застрелил меня в ту ночь?

— Слишком просто… Это должна была видеть вот эта сучка, которая, кажется, променяла меня на тебя!

— Ага.., кто-то из «музыкантов» должен сыграть со смертью дубль два, — ответил Свиридов, медленно становясь в боевую стойку. В этот момент дверь распахнулась, и ворвался телохранитель, до которого запоздало дошло, что в палате происходит нечто, выходящее за границы медицинского лечения.

— Вот оно что, — сказал Свиридов. — Ну, тогда будем закругляться.

В руках телохранителя блеснул пистолет, но Свиридов даже не посмотрел в его сторону, потому что прозвучал негромкий выстрел, и детина выронил «пушку», схватившись за простреленное плечо.

Панфилов перевел взгляд с корчащегося от боли парня на Аню, которая и произвела этот выстрел, бросился под ноги Свиридову с расчетом, что тот закроет его своим телом от пистолета девушки. Но ошибся, потому что резким рывком обеих рук Влад сломал ему шейные позвонки.

— И все-таки он не попал бы в меня тогда ночью, у дома Страдзе, — устало произнес Влад, освобождаясь от обмякшего тела Олега.

— Когда? — совершенно без выражения спросила Аня, садясь на пол рядом с ним.

Он посмотрел на нее и, как-то беспомощно и горько улыбнувшись, пробормотал:

— В ту ночь, когда Света сказала мне, как ты: «беги от меня».

— Эй.., а что тут за дела? — раздался из угла чей-то недовольный голос.

Они обернулись: Илюха тер руками заспанные глаза и изумленно таращился на живую картину «Утренний пейзаж после битвы»…

ЭПИЛОГ

Дежурный врач не умерла, к ликованию Свиридова, который посчитал себя всецело виновным в том, что подверг ее такой опасности. Ее прооперировали прямо на месте, и через два дня не было уже никаких сомнений в том, что она будет жить и что рана не скажется на ее здоровье.