Глоточек свеженького яда

Девушка так реально увидела перед собой события последних двух лет, что казалось, будто все это было вчера.

* * *

– Анжела, девочка моя, неужели ты не можешь найти себе более порядочного молодого человека? Что это за друг такой, который с утра до вечера гоняет на своем мотоцикле и больше ничем не занимается? – отчитывал свою дочь Валерий Николаевич. – Никогда не думал, что моей дочери могут нравиться бездельники.

– Пап, неужели ты не понимаешь, что мне с ним просто интересно? И потом, почему ты решил, что он бездельник? Он прекрасно разбирается в компьютерах, и даже что-то там изобрел. Он очень умный, и это сильный аргумент, тем более для меня. Ты посмотри на этих современных денди, которые вращаются в нашем кругу. Павлины, да и только, хоть бы одну извилину у них найти! Интеллектуальный уровень ниже плинтуса, а ведут себя так, что противно смотреть. Наличие денег у родителей – это еще не причина для того, чтобы любая девушка, на которую ты положил глаз, падала к твоим ногам, как перезревшая груша. Может, конечно, и есть такие девицы, но лично я не из той категории. Ты же прекрасно знаешь, что меня привлекают только умные и сильные парни, – отстаивала свою правоту Анжелика.

– Наподобие твоего рокера? – усмехнулся Горин.

– Мотоцикл – это его хобби, а так он очень умный и порядочный парень, – упрямо повторила девушка, защищая своего друга. – Он говорит, что скоро будет очень богатым благодаря своему изобретению. Правда, пока он не имеет столько денег, чтобы купить себе «Мерседес-СК» или джип «Патрол», но это дело времени, зато с ним есть о чем поговорить.

– Имей в виду, моя дорогая, что, как бы он ни был умен, присутствия в своем доме сего индивидуума я не потерплю, – отрезал отец Лики и строго посмотрел на дочь.

– Это почему? – задохнулась от возмущения девушка.

– Это потому. Ты только посмотри на него повнимательнее! Татуировки на всех открытых частях тела, длинные волосы, хоть косичку заплетай, постоянно двигающиеся челюсти. На кожаной куртке нет живого места, все в каких-то заклепках, цепях и черепах. Ты это считаешь эталоном мужского ума и силы? Если это так, то я немало удивлен. Я всегда считал свою дочь на десять порядков выше, – железобетонным голосом отчитывал он Анжелику. – В кого ты сама превратилась, общаясь с этим парнем? На голове не волосы, а метла, выкрашенная в три цвета, ходишь в этих ужасных кожаных штанах. Я совершенно не узнаю тебя, Анжела. Да, ты никогда не была подарком – со своим бунтарским характером, но не до такой же вульгарной степени? Ты же умная, образованная девушка, – во всяком случае, я всегда считал тебя таковой. Сейчас же мне просто неприятно смотреть на тебя, свою дочь, и я откровенно разочарован этим. Неужели тебе самой нравится твой сегодняшний внешний вид? Ты всегда была независимой личностью и никогда никому не подражала. В чем дело, Анжела, ты мне можешь вразумительно объяснить?

– Вид как вид, – пожала девушка плечами. – Мне лично нравится. Алексей говорит, что таким образом подчеркивается индивидуальность.

– Индивидуальность, моя дорогая, обычно подчеркивается не кожаными штанами и наколками по всему телу, а умом, – постучал себя пальцем по лбу мужчина. – И если твой Алексей говорит о своих металлических побрякушках как о выражении индивидуальности, то мне все про него понятно, – повысив голос, проговорил Валерий Николаевич и строго посмотрел на дочь.

– Нет, папа, он очень умный, – не сдалась Анжелика. – Разве дураки становятся изобретателями?

– Сказочек про баснословные деньги, получаемые благодаря каким-то там изобретениям, я на своем веку наслышался предостаточно, – махнул Валерий Николаевич рукой. – Непризнанные «гении», как правило, так и остаются непризнанными до самой старости и умирают совершенно голозадыми. Только единицам удается чего-то добиться в жизни. А судя по тому, какую жизнь ведет твой рокер, то его изобретение так и останется в стадии недоразвитости. Я устал спорить с тобой, Анжела, и доказывать тебе, что я прав, я больше не намерен. Ты сама в этом убедишься, и надеюсь, что очень скоро. В общем, ты мое решение слышала: в доме я его не потерплю. Будь любезна больше не приглашать его сюда, мне это неприятно, – строго повторил отец Анжелики, и его взгляд говорил о том, что с этой точки зрения его не удастся сдвинуть даже ей, его единственной и бесконечно любимой дочери.

– Ах так? – подбоченилась Лика.

– Да, так, и никак иначе.