Первобытный страх

— А ты не понял? — ничуть не испугался его тот. — Даже идиоту ясно, что туда нам возвращаться нельзя.

— Это почему же?

— А потому, что где-то там высадились и те, кто захватили теплоход.

— И не только, — поддержал друга Косицин. — Насколько я помню, в той стороне на протяжении многих километров на горизонте не мелькнуло ни единого населенного пункта, ни маленькой деревеньки, вообще ничего. А значит, населенный пункт должен быть где-то ниже по течению.

— Это вы так думаете. До него тоже может быть очень далеко.

— Ну и что, дня за два все равно дойдем, — упрямо заявил Бояров.

— Никто никуда не пойдет, — решил проявить строгость Макс. — Я здесь решаю, что делать. Я за вас отвечаю, а потому все останутся здесь. Я старший, и мне решать.

— Ага, размечтался, — усмехнулся на это Пехотский. — Интересно, как это ты собираешься добиться того, чтобы мы тебя стали слушать. Привяжешь нас всех к дереву? Мы уже не маленькие, сами можем решать, что для нас лучше. И я для себя уже все решил…

Глаза Максимова превратились в две маленькие щелочки. Он сжал руки в кулаки, а затем со злостью выпалил:

— Предупреждаю один раз, кто осмелится ослушаться, сильно пожалеет.

В ответ послышались негромкие смешки. Не обратившие на угрозу никакого внимания выпускники преспокойно развернулись и не спеша побрели друг за другом по берегу.

— Граф! — взревел Андрей. Затем жестом дал псу понять, что следует сделать, и овчарка с грозным рычанием рванула вперед.

Обогнав взявшего на себя роль проводника Пехотского, псина повернулась к нему мордой и устрашающе оскалилась. Шерсть на ее загривке приподнялась, уши прижались. Граф стал похож на озлобленного волка, готового перегрызть глотку тому, кто осмелится бросить ему вызов.

— Во рту человека тридцать два зуба, а в русском языке тридцать три буквы. Вот почему язык так трудно удержать за зубами и лишняя «Я» всегда выпадает, — сумничал Макс, обращаясь к зачинщику беспорядка в подведомственном ему отряде. — Если не хочешь, чтобы число зубов у тебя еще в несколько раз уменьшилось, то лучше не дури. Эта собака свою работу знает, и лучше ей не перечить.

— А без пса тебе что, слабо? — вызывающе бросил Анатолий, обернувшись. — Боишься не совладать?

— Слишком неравные силы. Я хороший, никогда не дерусь с детьми.

— Убери пса!

— Я все сказал. — Макс расставил ноги на ширине плеч, сложил руки на груди и уставился на детей.

— Да он нас просто пугает, — подал голос Косицин. — Пес никого не тронет, он же нас всех знает.

— А ты попробуй пройди дальше, — предложил Андрей с усмешкой. — Проверишь.

— Да и попробую, — с гонором бросил Роман и решительным шагом двинулся вперед. Он и не ожидал, что Граф резко прыгнет ему на грудь и, свалив на землю, станет свирепо рычать прямо в лицо. Не ожидали этого и остальные, а потому у всех сразу вырвался испуганный вздох. Косицин же боялся шевельнуться, чтобы не дай бог не спровоцировать пса на что-то больше.

— Надеюсь, мы с собачкой достаточно ясно всем все объяснили, — довольный результатами, произнес Максимов, улыбаясь. Затем щелкнул пальцами и крикнул: — Граф, оставь его. Он уже все уяснил.

Овчарка как ни в чем не бывало спрыгнула на землю и с невозмутимым видом пошла обнюхивать берег, занявшись тем, что ей больше по душе.

— Вы оба сумасшедшие, — вскочив с земли и начав отряхиваться, заворчал Роман. — Когда доберемся до города, вы мне за все ответите. Я расскажу отцу о том, что ты меня хотел убить. Он тебя…

— Валяй, — равнодушно буркнул Макс, прислонившись к стволу дерева. — Может, он меня наконец уволит и мне больше не придется заниматься подобной работой, которую еще к тому же никто не ценит. Ну а пока мы до города не добрались, прошу всех не разбредаться и держаться вместе.

Андрей отошел от дерева и медленно зашагал в противоположную прежней сторону. За его спиной активно зашушукались, кто-то спорил, другие ворчали. Вскоре Максимов, даже не оборачиваясь, понял, что школьники посмели ослушаться и упрямо стоят на месте, не думая двигаться за ним. Пришлось вернуться назад.

— Ну а теперь-то что? — спросил он раздраженно.

— Мы пойдем только вниз по течению, — хором произнесли ребята. — Мы не стадо коров, которое можно гнать, куда тебе хочется. А ты не пастух.

«Не нарывайся и удастся поладить, — вспомнил Андрей слова Алекса. — Легко сказать. Я уже нарвался и, кажется, попал в число самых ненавистных для этих ребят людей на планете. Теперь я для них все равно что враг. А впрочем, мне-то что с того, главное доставить их к мамкам и папкам, а затем вернуть долг Косицину, из-за которого мне теперь приходится терпеть все эти злостные взгляды и слушать яркие комплименты. Как говорится, наступила полная „Ж“. Вот просто взяла и наступила, — мысленно жалел себя Андрей. — А как еще назвать то дерьмо, в котором я погряз…»