Большая телега

Однако, вернувшись год спустя, князь Болко обнаружил, что на вершине горы снова стоит недостроенная крестьянская изба. Правда, на ее двускатной крыше зеленел тоненький побег готического шпиля, изрядно обглоданный гусеницами бабочки-капустницы, а у входной двери набухали почки химер, но этим архитектурные изыски, увы, ограничивались.

Пристыженный неудачей заморский зодчий предусмотрительно сбежал в лес, где, если верить слухам, разбогател и прославился, оформляя интерьеры медвежьих берлог, а оставленные ему в помощь холопы на всякий случай утопились в ближайшем болоте, рассудив, что такая предосторожность, пожалуй, не помешает.

Таким образом, казнить и пороть было некого, и это усугубило смятение князя Болко. Избу, конечно, сожгли, и ее предсмертные вопли немного развлекли князя, но этого оказалось недостаточно. Поэтому в обратный путь он пустился, пребывая в глубокой печали. И нет ничего удивительного в том, что князь заплутал. И заехал в чащу столь темную, что поначалу решил, будто ослеп от горя и разочарования, и это, мягко говоря, не улучшило его настроения.

И тут откуда ни возьмись перед князем возник лукавый бес. Был он так стар, что черная шерсть серебрилась сединой, а отполированные временем рога сияли как нимб — какой-нибудь невежественный крестьянин вполне мог принять его за ангела небесного. Но князь Болко никогда не отличался оптимизмом, поэтому сразу понял, кто перед ним, и осенил себя крестом.

Однако наш бес жил в глухомани, куда не доходят свежие новости, а газет и журналов он не выписывал, поскольку был отчаянно скуп. Поэтому бес оказался не в курсе новейших модных тенденций, иными словами, не знал, что теперь при виде крестного знамения принято исчезать, оставляя после себя изысканный аромат серы. А то бы он, конечно, непременно исчез.

Но бес, повторяю, не знал, как положено поступать в таких случаях. И остался. И развернул перед князем глянцевый проспект с изображениями замков, столь величественных и прекрасных, что, увидев их, Болко тут же перестал креститься и зачарованно уставился на красочные иллюстрации.

— Такой хочу, — наконец сказал он, ткнув властным своим перстом в третий сверху рисунок на второй странице.

— Я могу построить его для тебя, — ответствовал бес.

— А взамен ты, наверное, потребуешь мою бессмертную душу? — спросил князь, приготовившись торговаться. Он надеялся, что сможет уговорить беса удовольствоваться парой десятков холопских душ, в конце концов, в пекле все равны, не так ли?

Но бес, к его удивлению, отрицательно покачал рогатой головой.

— Твоя душа мне ни к чему. За свою жизнь я собрал так много душ, что мой господин освободил меня от повинности их добывать и даже назначил мне пенсию, небольшую, но очень почетную. Поэтому я вполне готов удовольствоваться твоими ногой, рукой и глазом.

К такому повороту дела князь не был готов. До сих пор он думал, что бесам ничего, кроме христианских душ, в хозяйстве не требуется. А оно вон как.

— Но зачем тебе нога, рука и глаз? — спросил он. — Что ты собираешься с ними делать?

— По правде сказать, польза от них невелика, — согласился бес. — Просто расставаться с ними, насколько я знаю, довольно мучительно, а мне нравится, когда люди испытывают страдания.

Такой аргумент князь Болко, прозванный Суровым, вполне мог понять. Он-то, конечно, вовсе не собирался подвергать себя мучениям. В то же время изображенный в рекламном буклете замок был чудо как хорош, и князь решил во что бы то ни стало заполучить его в собственность. Тогда в мудрой княжеской голове родилась хитроумная идея, и он сказал бесу:

— Ладно, я согласен — при условии, что ты построишь замок до конца лета.

— Будь спокоен, я построю его задолго до начала лета, — усмехнулся бес. — Через три дня все будет готово.

— Тем лучше, — сказал князь Болко, подписал кровью составленный по всем правилам договор подряда и отправился домой, а там призвал своих самых искусных кузнецов, плотников и ювелиров, объяснил им, что требуется сделать, и мастера засели за работу.

Бес, как и обещал, явился три дня спустя.

— Замок готов, мой господин, — кривляясь, объявил он. — Извольте принять работу и расплатиться.

Князь надменно кивнул и, окруженный свитой, отправился в Валбжихские горы. Бес потирал руки и был так доволен собой, что не обратил внимания на огромный сундук, который несли четыре дюжих воина, — мало ли какое барахло угодно таскать за собой сильным мира сего? Они, как было доподлинно известно бесу, даже малую нужду предпочитают справлять в позолоченный горшок с фамильным гербом, а уж какой сосуд может быть предназначен для большой, и подумать страшно.