Возлюбленная Казановы

Лес стоял тихий, настороженный, заметенный по самые вершины. Вдруг отчего-то дрогнуло, зачастило сердце, и путешественница пошла вперед по белому, спящему полю.

Тяжелый бархат юбки сковывал шаги. Снег скрипел под валенками, гнулись прошлогодние обмерзшие будылья.

Путешественница шла все скорее да скорее, не обращая внимания на беспокойные оклики кучера, пока почти вплотную не приблизилась к лесу; и тут остановилась, унимая биение сердца, ловя всем существом своим тревожный шум ветвей. Запаленное дыхание вырывалось изо рта и белыми клубами уносилось вдаль.

Тихо было… И вдруг что-то, может быть, новый порыв ветра, сильно толкнуло в грудь. Похоже было, что там, за лесом, вздохнуло некое могучее, величественное существо: вздохнуло осторожно, чтобы не спугнуть, чтобы не устрашить, но его нетерпеливое дыхание все же коснулось молодой женщины.

Она молчала.

Лес тихо дышал, близились сумерки.

Там, за лесом, уже была Россия.

Часть II

ВОЗВРАЩЕНИЕ

1. Горе побежденным

Камера была невелика и темна. Когда же в нее вошли пятеро мужчин, в числе коих – два солдата и капрал с ружьями, повернуться и вовсе стало нельзя. Женщина, до тех пор лежавшая на кровати, прикрывшись большим черным платком, села, щурясь от света: вновь прибывшие явились со свечами, и каморка озарилась.

Один из солдат небрежно облокотился было на спинку тяжелого стула, уставившись на узницу, но капрал саданул его локтем в бок и вытянулся перед двумя посетителями в серых плащах, вошедшими следом. Он так и ел глазами этих, по всему видать, важных господ.

Один был пониже ростом, вертлявый, с беспокойными карими глазами на некрасивом, но добродушном лице, в котором было что-то детское. От него так крепко несло вином и табаком, что у женщины, сидящей на кровати, брезгливо затрепетали ноздри.

– Присядьте, господин генерал, – произнес другой, более высокий, плотный, так почтительно, что стало ясно: в этой паре он – лицо подчиненное.

Тот, кого аттестовали генералом, суетливо просунулся вперед и сел. Мышиного цвета плащ его распахнулся, и сделалось видно, что одет он в короткий прусский военный кафтан зеленого сукна, украшением коего служил прусский орден, а также в соломенно-желтого цвета брюки и сапоги с заостренными носками.

Оказавшись лицом к лицу с дамой, он в некотором замешательстве сдернул серую треуголку, открыв сильно напудренные волосы, собранные в две большие букли и плотно приглаженные надо лбом.

Его спутник протолкался к нему меж почтительно застывших солдатских фигур и встал за спиной. Генерал оторвался от бесцеремонного созерцания бледного, напряженного женского лица и оглянулся.

– Велите солдатам идти, Дмитрий Васильевич, – произнес он по-немецки голосом мягким и даже приятным, однако с той же нервозностью, которая сквозила во всем его облике.

Второй господин властно махнул капралу.

– Янычары, – буркнул он пренебрежительно, не заметив, как изумленно поглядела на него при сем слове женщина, – эти русские не знают дисциплины, ничего толком не умеют, они…

Дмитрий Васильевич предостерегающе кашлянул, и генерал опомнился:

– Впрочем, сие к делу не относится. Итак, сударыня… – Он глядел на женщину, но при этом его глаза странным образом избегали ее прямого взора. – Итак, мы получили ваше известие, касающееся родства княгини Дараган с известной вам особою.

– Разумеется, вы его получили, – по-русски ответила женщина. – Иначе я не была бы здесь.

Дмитрий Васильевич бросил на нее быстрый взгляд, уловив легкий оттенок язвительности; генерал ничего такого не заметил.

– А и впрямь! – воскликнул он тоже по-русски, дурно выговаривая слова. – Вы догадливы, кузина.

Женщина так вздрогнула, что генерал с некоторым испугом отшатнулся от нее.

– Я писала государыне, – тихо сказала она. – Я предполагала, что мое положение дает мне некоторое право увидеться лично с нею, а не с…

– Не с государем? – фамильярно ухмыльнулся ее собеседник. – Какая же для вас разница, madame?

Ее глаза, цвет которых в полумраке был неразличим, растерянно перебегали с его лица на лицо Дмитрия Васильевича.

– Я вас не понимаю, господа, – взволнованно проговорила узница. – Извольте объясниться. Я прибыла в Россию и тотчас известила об сем императрицу, однако вместо ответа была арестована на въезде в Санкт-Петербург и безо всяких пояснений препровождена в крепость; и уже счет дням потеряла…