Пани царица

Димитрий пораскинул мозгами и понял: Филарет хочет сохранить лицо. Ему надобно, чтобы все знали: Романов безупречен, взять его можно только силою, заставить подчиниться обстоятельствам. Его надобно достать!

Димитрий решил достать Филарета во что бы то ни стало.

1609 год, Калуга

Все эти годы Стефка молилась только об одном: чтобы Господь даровал ей дитя…

То есть в том, что она молится, были уверены все: ее муж, свекровь, соседи, священник в церкви, которому она исповедовалась. Может быть, в этом был убежден даже православный Бог, которому она возносила молитвы. Стефка ничуть не сомневалась, что одурачила и его так же, как и всех прочих. Каков народ, таков и Бог его, рассуждала она, а более легковерного люда, чем русские, она еще в жизни не встречала.

А может, ей просто везло на простаков? Жалостливых, доверчивых простаков?

Сначала это была Ефросинья Воронихина. Да Стефка на ее месте на другой же день отравила бы наложницу, которую притащил муж! В колодец ее спихнула бы, угаром удушила! Уж нашла бы способ отделаться от соперницы и не навлечь на себя подозрения! Но Ефросинья оказалась настолько глупа и доверчива, что невольно тронула своей незлобивостью сердце Стефки. Вдобавок это была чуть не первая женщина, которая оказалась расположена к Стефке, жалела ее и любила.

До сей поры все особы одного с ней пола были для Стефки врагами: начиная с собственной матери, которая взяла да и померла, даровав дочке жизнь и оставив ее на попечении полусумасшедшего отца. Пан Богуславский, полунищий шляхтич, кажется, до конца своей непутевой жизни пребывал в уверенности, что у него не дочь, а сын, и пытался воспитывать Стефку скорее как будущего рыцаря, нежели как даму. Однако все его старания вдребезги разбивались о ту стихийную, природную женственность, которой была переполнена его дочь. Отец учил владеть саблею и метко стрелять – но строить глазки молодым, красивым панам и соблазнять их беззастенчивым, откровенным кокетством Стефку не учил никто – ее и учить не надо было! Удивительное сочетание черных очей и золотисто-соломенных волос, очень белой кожи и пунцовых губ приковывало взоры и очаровывало. А потом мужчина видел стройную шею и пышную грудь, тонкую талию, которой не нужны были никакие корсеты, и прелестную ножку, которую Стефка умела с намерением выставить… Она умела просто-таки из ничего смастерить себе наряд – пусть его можно было надеть только раз, а потом приходилось выбросить, но завистливые взгляды дам были ей обеспечены на целый вечер! А впрочем, все, что бы она ни надела, пусть самое простое платьишко, смотрелось на ней не хуже, чем те баснословно дорогие туалеты, которые привозили из Парижа для дочерей воеводы сендомирского, панны Марианны и панны Урсулы. При этом Стефка была далеко не дура: мгновенно усвоила под руководством отца Бонифация (на счастье, слишком уже дряхлого, чтобы поддаться ее всесильным чарам) латынь, научилась польской грамоте, писала без ошибок, отчего служила своему отцу секретарем. У нее был каллиграфический, необыкновенно красивый почерк, и, как это ни смешно, именно на почерк обратил внимание пан Мнишек, когда обедневший Богуславский обратился к нему с прошением устроить судьбу своей дочери. Сначала Мнишек был поражен красотой Стефкиного почерка, потом – необычайной прелестью ее очей, потом – удивительными способностями ее в постельных утехах… Воевода сендомирский, один из величайших бабников своего времени (недаром же он был первым другом Сигизмунда-Августа, который вообще слыл непревзойденным в этой области!), любил молоденьких девушек, а главное – он был человеком незлым и всегда старался устроить их судьбу. Сорвав цветок Стефкиной невинности, он попросил старшую дочь, панну Марианну, взять девушку к себе камер-фрейлиной, тем паче что пьяный пан Богуславский умудрился сломать себе шею, свалившись с лошади.

Стефка решила, что теперь ей до конца дней своих предстоит батрачить в постели на пана Мнишка, и приуныла. Невысокий, толстенький, лысоватый и чрезмерно торопливый, воевода сендомирский не понравился ей чрезвычайно! Она предпочитала высоких брюнетов, черноглазых и пылких. Впрочем, ей также нравились высокие голубоглазые блондины – лишь бы они тоже обладали должной пылкостью.

Стефке повезло. Пан Мнишек обладал некоторыми представлениями о порядочности, пусть и весьма своеобразными: во-первых, он никогда не пакостил там, где жил, кроме того, полагал, что, исполнив предсмертную просьбу пана Богуславского, он как бы заменил Стефке отца.