Государственный киллер

– Вот он! – прозвучал над ним голос его надзирателя. – Лежит, здоровье поправляет.

– Здоровье на Колыме поправляют, ядрена мартышка! – рявкнул знакомый голос, и Владимир повернул голову.

Прямо перед ним – с забинтованной головой – стоял и нагло ухмылялся лейтенант Бондарук.

* * *

– Очень хорошо, – проговорил лейтенант и с удобством расположился в кресле напротив Свиридова. – Ну, как самочувствие?

– Хреново, – ответил Владимир. – Да у тебя, я смотрю, тоже, проблемы. Неплохо я тогда тебя по чердаку приложил.

– Кудахтай, кудахтай, – миролюбиво проговорил лейтенант, – как говорится, не перепились еще на Руси богатыри-добры молодцы.

Непонятно, к чему были эти туманные речения Бондарука, но улыбался он так радостно, словно только что выиграл в лотерею миллион долларов и пожизненный пансион на Багамских островах в придачу. «А парень с улыбкой счастливой гармо-онь свою к сердцу прижа-ал… как будто он волжские видел разливы-ы-ы… как будто Россию обня-а-ал!» – как пропел бы в таком случае отец Велимир, а у него вокальная школа будь здоров.

Интересно, где он сейчас, веселый пастырь?

Мысль эта пронзила Свиридова навылет похлеще иной пули. Тяжелая, отчаянная тревога, словно пятно крови на белом полотне, расползалась в нем вместе с упругой, животной яростью.

– Что вы сделали с Фокиным?

– О себе позаботься, – лениво ответил Бондарук и вставил в видеомагнитофон кассету. – Хочешь увидеть занимательный сюжет? Вчера по НТВ показывали в центральных новостях.

Свиридов ничего не ответил.

– Хочешь не хочешь, а посмотреть придется, – резюмировал Бондарук.

– Значит, вы с этим Кардиналом заодно? – внезапно спросил Свиридов. – Или вовсе не было никакого Кардинала?

Лицо Бондарука, украшенное плохо поджившей царапиной, расплылось в сладчайшей мерзкой улыбке.

– То есть как это – нету? – почти пропел он. – Очень даже есть, и гораздо ближе, чем ты думаешь.

– Ну… никогда не поверю, что Кардинал – это ты, – презрительно сказал Свиридов, который быстро приходил в себя после длительного лежания без сознания. – Не тот калибр.

Бондарук еще раз ухмыльнулся.

– Да что вы, – проговорил он. – Бог с вами, Владимир Антонович, какой же я Кардинал? Я – лейтенант Бондарук, офицер Федеральной службы безопасности. Разве вы запамятовали?

– Да пошел ты, козел, – механически ответил Свиридов. – Ну че уставился… Может, хочешь меня поколотить? – И он разразился истерическим смехом над забавным, на его взгляд, глаголом «поколотить».

На скулах лейтенанта заиграли желваки, и он, потемнев лицом, нажал кнопку «Play» на пульте дистанционного управления.

– Посмотрим, кто будет смеяться последним…

…На экране телевизора возникло лицо симпатичной московской дикторши, говорящей:

«Только что мы получили свежую информацию о попытке теракта на территории завода химического и бактериологического оружия в…ской области, при которой погибли четыре человека, включая начальника охраны объекта майора Малышева. Как сообщалось накануне, в попытке взрыва комбината, взрыва, который повлек бы за собой масштабную экологическую катастрофу и ущерб в миллиарды долларов, подозревается известный террорист Антон Шевченко, в криминальных кругах известный под именем Кардинал. Сегодня вице-мэр столицы области Андрей Козенко в интервью нашему корреспонденту заявил, что получены неопровержимые доказательства причастности Шевченко к этому теракту, в том числе видеопленка с камеры наружного наблюдения, установленной при въезде на территорию завода».

Свиридов медленно перевел взгляд с экрана на холодное лицо Бондарука, и жуткая в своей невероятности догадка зародилась в его еще не высвободившемся из плена вязкого оцепенения мозгу…

«Эти кадры были переданы господином Козенко нашему корреспонденту, – продолжала дикторша, – и мы имеем возможность показать вам наиболее интересные из них».

На экране возник знакомый фрагмент территории завода перед корпусом. Свиридов впервые увидел, как ракета, пущенная Бондаруком, попала в вышку и разнесла ее до основания, как пылающие обломки рухнули перед корпусом комбината… А потом на экране среди бегущих на фоне горящей вышки фигур возник он, Свиридов. Он лежал на земле, а охранник бежал на него, и вот он извернулся и, совершив эффектный кувырок, уложил того выстрелом с колена.

Владимир застонал, а бесстрастный голос дикторши проговорил: