Кимоно для боя

– Да, иногда я сплю с женщинами. Я же не монах.

– И я одна из них, – вздохнула Саша.

– В некотором роде – да, – невозмутимо сказал Китаец.

– А если не в некотором? – улыбнулась Саша и отхлебнула из его стакана.

– Я хотел бы, чтобы это повторялось как можно чаще…– Китаец запрокинул голову. – Ты почему толком не вытерла голову?

– Не хотела… Лень.

– Мне кажется, ты поторопилась с душем. – Китаец ссадил Сашу с колен, поднялся с кресла и, быстро присев, взвалил ее на плечо и понес в спальню.

Смеясь, она колошматила его руками в спину и дергала ногами.

– Потом примем вместе душ, и я как следует вытру тебе голову, – сказал он, опуская Сашу на кровать.

* * *

Утро следующего дня прошло в веселой суете в ванной, у плиты, в торопливых поцелуях – Саша спешила на службу – и в лихорадочном заглатывании купленных вчера деликатесов. Китаец подбросил Сашу до Вольской и поехал в контору. Тело приятно ныло. Он не чувствовал никакой усталости. Удивительно, но сладкая отрава, которая медленно растекалась по его жилам со вчерашнего вечера, дарила ему не сон или томное забытье, а бодрость. В мыслях, казалось, открылось светлое пространство, и достаточно было о чем-то подумать, как решение обреталось само собой. Вот в таком легком и приподнятом настроении Китаец появился в офисе. Лиза тут же отметила происшедшую с ним перемену.

– Ты хорошо выглядишь, Танин, – прищурившись, сказала она.

– С каких это пор ты стала делать мне комплименты? – рассеянно спросил он, останавливаясь возле ее стола.

– Я бы делала тебе их сто раз на дню, – вздохнула она, – если бы ты давал мне такую возможность.

– Бедная Лиза, – с наигранным сочувствием произнес Китаец, – почему бы тебе не найти другой объект для преклонения? Хотя, не буду скрывать, твое отношение меня очень трогает.

– И не больше, – уколола она его.

– Но и не меньше, – улыбнулся он. Чтобы уйти от этой щекотливой темы, он спросил: – Мне никто не звонил?

– Пока нет, – пожала она плечами.

– Набери вот этот номер, – он положил перед Лизой открытую записную книжку с телефоном «Орхидеи», – и попроси Веру.

Пройдя к себе в кабинет, он заметил на столе новенький телефон «Панасоник». Штепсельная вилка была вставлена в розетку. Рядом лежало несколько платежек.

«Шустрая девушка», – отметил он про себя, снял куртку и пристроился на кресле у стола.

Через пару минут телефонный аппарат ожил, разорвав тишину переливчатой трелью. Китаец дал телефону еще разочек прозвонить и поднял трубку.

– Алло, – услышал он голос Веры.

– Это Танин, – произнес он. – Вы договорились с братом?

– Да, – без особого энтузиазма ответила администраторша-секретарша, – он обещал подойти через час.

– Хорошо, я буду.

Он положил трубку и, не глядя в содержание платежек, начал их подписывать. Покончив с этой необременительной работой, позвал Лизу.

– Можешь идти в банк, – сказал он, передавая ей документы, – или подожди полчасика, я тебя подброшу на машине.

– А если кто-то придет или будет звонить?

– Придут еще раз, – он беззаботно пожал плечами, – сейчас у нас есть клиент.

– Так относясь к клиентам, – выговорила ему Лиза, – ты сам их всех отпугнешь.

– Тогда дождись моего возвращения, – согласно кивнул он.

– Нет уж, – она хитро улыбнулась, – лучше я прокачусь с тобой на машине.

– Вот видишь, – улыбнулся он в ответ, – безвыходных положений не бывает.

* * *

Через некоторое время они вместе вышли из конторы. Лиза тщательно заперла дверь и устроилась на переднем сиденье «Массо» рядом с Китайцем.

– Танин, – с серьезным видом спросила она, когда машина тронулась, – ты веришь в реинкарнацию?

– В переселение душ? – он с улыбкой посмотрел на секретаршу. – Конечно.

– Ты все время шутишь, – Лиза сморщила свой аккуратный носик, – а я серьезно. Не может же так быть, чтобы человек жил, жил, а потом раз – и умер. И ничего от него не осталось.

– Ну почему ничего, – Китаец пожал плечами, – кости очень долго не гниют.

– Фу, Танин, – скривилась она, – с тобой ни о чем нельзя поговорить. Я вот читала одну книжку, что-то о судьбе, там есть таблица, по которой можно определить, кем человек был в прошлой жизни. Только не смейся.

– Даже не думаю.

– В одиннадцатом веке я была мужчиной и жила где-то в Испании.

– Да, – кивнул Танин, – что-то испанское в тебе есть.

– Опять ты шутишь, – вздохнула она. – Мне интересно, где была я, то есть моя душа, я хочу сказать, после того как я умерла, ну, не я, конечно, а этот испанец, которым я была?