13  

Десмонд осторожно шагнул вперед, отлепил от стола огарочек и склонился над недвижимым насильником. И отпрянул: вытаращенные застывшие глаза глянули на него, рот ощерился в застывшей ухмылке. У Десмонда невольно смутился дух от тяжелого предчувствия. Схватил лежащего за грудки, тряхнул… у него запрокинулась голова, наконец-то свалилась шапка… и Десмонд сообразил, что внезапный соперник его мертв.

* * *

Он не помнил, как очутился на дворе, однако прошло, верно, какое-то время, прежде чем студеные объятия метели вернули ему утраченное соображение. Схватился за голову. Ох, бурная выдалась нынче рождественская ночь! Обесчещенная девушка, убитый… Десмонд скомкал в пригоршне снег, прижал к левому виску, в котором резко пульсировала боль. Сразу стало легче, в голове прояснилось. Он уже осмысленным взором попытался пронизать круговерть мыслей, зная одно: что бы ни оставил он за своей спиной, надо поскорее отыскать Олега, возок, быстрых коней, которые унесут его прочь отсюда. Десмонду случалось проливать чужую кровь; но одно дело – встать с врагом лицом к лицу, и совсем другое – прикончить кого-то из-за угла.

Правда, он защищал девушку… честь прекрасной дамы, если так можно выразиться. Странствующий рыцарь, защитник угнетенных!.. Сэр Ланселот! Пустое дело: гордиться сэру Ланселоту совершенно нечем. Нет, скорее прочь, прочь отсюда! Но куда идти? И он ахнул, увидев огненный промельк впереди, за белой завесою метели. Нелепая мысль, что это все демоны преисподней несутся в адских вихрях за его грешною душою, пришла, конечно, но тут же была унесена порывом ветра. Да никакие это не адские вихри мятутся – это искры летят, гонимые порывом ветра! Искры из печной трубы!

Одно из двух: или где-то рядом изба, или… сердце Десмонда радостно забилось – или Олег догадался растопить сильный огонь в печи, обогревающей возок, такой сильный, чтобы искры летели из трубы. Опьяненный радостью, вмиг забывший обо всем на свете, Десмонд ринулся на этот маяк. Он не пробежал и двадцати шагов, как с двух сторон вцепились в него чьи-то руки, и два голоса, один, отрочески звонкий и счастливый, – Олега, другой, надтреснутый от страха, – кучера, завопили хором:

– Нашелся! Живой! Слава те, господи!

Вот уж воистину…

Что посеешь, то и пожнешь

– Я говорю вам, сэр, что человек, подобный вам, никогда не ступит на палубу моего корабля!

– А я говорю вам, сэр, что я уплатил за сие путешествие преизрядные деньги, и вы не вправе лишить меня моей каюты!

– Деньги! Пфуй! Ваши деньги!.. Вы, мистер рабовладелец, можете в одну минуту получить их назад, дайте только мне время сходить за ними в каюту! – И капитан сделал движение повернуться и отправиться прочь – очевидно, туда, где на береговом рейде виднелось небольшое судно.

– Послушайте, сэр! – воззвал Десмонд в отчаянии. – Вы не можете так поступить со мной! Ну что я такого совершил?! Я был в стране, где законы совсем иные, чем у нас, – и я принужден был жить по ее законам. Вы были когда-нибудь в России?

Капитан всем своим молодым, гладко выбритым лицом показал, что сама мысль о такой возможности приводит его в содрогание.

– Тогда как же вы можете судить? Это дикая азиатская страна, совершенный Восток, где обычаи – истинные деспоты. Например, русское гостеприимство! Ежели хозяин угостит тебя вином и ты не пьешь до дна, тебя могут вызвать на дуэль, ибо хозяин сочтет себя оскорбленным. Ежели за обедом оставляешь какое-нибудь блюдо нетронутым, хозяин вызывает повара – и на твоих глазах рубит ему голову: по его мнению, гость оскорблен дурным качеством пищи!

В светлых глазах капитана появилось мечтательное выражение. Он оглянулся на корабль и пробормотал:

– Сей обычай я полагаю вполне разумным и совсем не прочь ввести его в обиход!

Десмонд деликатно сдержал улыбку и поспешил закрепить завоеванные позиции, на шаг придвинувшись к берегу. Однако маневры его были тотчас пресечены капитаном, который вскричал:

– Шутки шутками, но все это – жестокое варварство, порожденное рабством. Знаете ли вы, сэр, что о прошлый год мне предлагали баснословные деньги за провоз живого товара? Я совершал рейс к берегам Испании, и там некий господин, которого я устыжусь назвать англичанином, один из этой дикой американской нации, предложил мне сказочные условия, ежели я соглашусь загрузить свои трюмы африканскими рабами. Надо ли говорить, как я поступил?..

Десмонд поджал губы, потому что его так и подмывало ответить, что он не вполне дурак. Перед ним было достаточно побитое штормами судно для каботажного плавания [9], и даже переход из Кале в Дувр был для него тяжеловат. Ну можно ли представить сей корабль посреди океана, по пути из Африки в Новую Англию? Да никогда в жизни!


  13  
×
×