Страшное гадание

«О чем это она? – испуганно подумала Марина. – Уж не повредилась ли бедняжка в уме?»

Лицо Джессики вдруг исказилось, она закрыла лицо руками.

– Алистер! Как ты мог, Алистер, ведь я так любила тебя! – простонала она, а затем глухо, мучительно зарыдала, ломая руки и не вытирая слез, заливавших ее лицо. И вдруг с тоской уставилась на свое кольцо – знак не любви, как она думала прежде, а обмана. – Алистер, любимый мой…

– Брайан, Брайан, любимый мой! – эхом донеслось из-за двери, и Марина кинулась вон, испытывая непередаваемое облегчение, что появился приличный предлог сбежать: невыносимо было смотреть на бессильное, тяжкое горе оскорбленной невесты!

Впереди белой стрелой летел Макбет, который, между прочим, все это время смирно просидел, укрытый складками шелковых юбок, не то уснув, не то боясь сдвинуться с места, не то из каких-то там своих кошачьих соображений, а сейчас вдруг обрел былую прыть.

Марина толкнула дверь и едва не сбила с ног сгорбленную фигурку: седые спутанные волосы, обрывки фаты, сухие померанцы.

Урсула! Урсула скорчилась за дверью и бормочет:

• – Увы, увы, – вон тот лесок,
• Те изумрудные холмы…

– Тише, тише, – пробормотала Марина, беря за руку старую даму и влача ее по коридору. – Тише, тише, успокойтесь.

• – Где обнимал меня дружок,
• Где по цветам бродили мы, —

шептала бедная невеста, покорно плетясь за Мариной, но вдруг остановилась, вырвала руку: – Куда ты? Я тебя не знаю! Марина вгляделась в блуждающие, выцветшие глаза. Вот странно! У нее совершенно безумный вид. А вчера ночью голос ее звучал хоть и слабо, и перепуганно, однако вполне трезво… Ах да, Марина и забыла: все это было во сне! Ей все привиделось – и здравомыслие Урсулы, наверное, тоже? И тут же явилось такое искушение немедленно все уточнить, что Марина, близко склонясь к Урсуле, спросила:

– Что сделали с Гвендолин? Где она теперь?

Ничто не дрогнуло в глубине угасшего взора!

– Как нежный лютик, вся звеня, была любовью я согрета, – вяло молвила Урсула и заломила руки с криком: – Леди Элинор! Это вы, леди Элинор!

Марина едва не пустилась прочь, но старая дама крепко цеплялась за нее, восклицая:

– Покажите ваши руки, леди Элинор! Высохла на них кровь? О, я знаю, вы не простите, никогда не простите! Проклятие Макколов вечно! – И вслед за этой тирадой она вдруг разрыдалась, с жалостью глядя на остолбеневшую Марину и причитая: – Бедная, бедная леди Элинор! Вас убили… но убили так, чтобы смерть казалась естественной. Вас держали, а негодяй, подручный вашего мужа, вскрыл вам вены, и вы истекли кровью! Потом кровь вытерли, и никто, никто ничего не заподозрил. Но утешьтесь. Ваш убийца умер в жестоких мучениях! Его преследовал призрак женщины, одетой в белое, чьи запястья испускали два ручейка крови… Покажите ваши руки, леди Элинор!

– Я не леди Элинор! – крикнула Марина что было сил. – Оставьте меня в покое, сумасшедшая старуха! – И она стряхнула с себя тщедушное, но цепкое тельце.

Урсула недоумевающе воззрилась на нее:

– Не… не леди Элинор? А кто? Кто же?.. – И тут же клочья ее мыслей полетели в другом направлении, и она потащилась прочь, напевая:

• Как нежный лютик, вся звеня,
• Была любовью я согрета…
• Зачем покинул ты меня
• В расцвете лет, на склоне лета?

Макбет поплелся следом. Один раз он оглянулся, и Марине почудился укор в зеленом блеске кошачьих глаз.

Она бессильно привалилась к стене, потом повернулась и взглянула в узкое окошко-бойницу, оставшееся с незапамятных времен, но ничего не увидела: тьма, туман, мгла, ночь, только шумит-завывает лес вдали да где-то еще дальше незримо рокочет море.

«О господи! – в страшной тоске подумала Марина. – Что я здесь делаю, господи?!»

Фея лесного озера

Подходил к концу февраль, а признаков зимы Марине так и не удалось увидеть. Каждый день розовая заря приводила за собою прелестный день, потом золото солнца сменялось серебром луны. Если даже и собирались по ночам сырые, прохладные тучи, то восходящее солнце снимало туманный покров с равнин. Переход зимы в весну был настолько плавным, что Марина удивлялась: зачем англичанам вообще придумывать разные названия для времен года? Это просто как бы одна пора – иногда теплее, иногда холоднее, а все одна. Вот ведь и летом дни выпадают то жаркие, то прохладные, а все равно – лето и есть лето. «Зимой и летом одним цветом – это не елка, нет, – сердито думала Марина. – Это Англия! То ли дело в России…»