Последняя охота

Тесть махнул рукой: дескать, проваливай. Все понятно. И с тобой тоже все понятно.

Влад исчез в темноте, в громаде тяжелой, давящей тьмы, залегшей на подходах к светящемуся окнами черному корпусу горинской виллы, а Михал Иваныч потянулся в бардачок и с тяжким вздохом вынул оттуда початую бутылку коньяка, оставшуюся от достопамятного посещения казино на прошлой неделе.

– Э-эх, молодежь! – выдохнул он и поднес коньяк к губам.

* * *

Свиридов подошел к шлагбауму и постучал по нему кулаком. Из ярко освещенной каменной будки высунулась чья-то коротко остриженная башка и лаконично сообщила Владу, что он козел и что ему следует убираться подальше. Адрес был указан с точностью.

– Бубон, ты, что ли? – наугад спросил Свиридов.

И не попал. То есть почти не попал, но, как говорится в распространенной среди учащихся младших классов игре «морской бой», – «ранил». Башка покрутилась, щелкнула дверь, и вслед за ней, то бишь башкой, показался и сам ее обладатель. В камуфляжной форме и с автоматом «АКМ-У» на массивной шее.

– Бубон вчера был, – сказал он. – А ты кто такой ваще? И че, пешкарусом причапал, что ли?

– А ты меня не узнал, что ли? Недавно в «Конунге» работаешь, нет?

Башка хмыкнула:

– На хера мне твой гребаный «Конунг»? Липскому-шестерке яйца чесать? Да не, я у самого Багра. А «конунговские», типа твоего Бубона, тут иногда на подхвате шкуляют. Когда у нас какие темы поконкретнее нарисовываются и некогда… – Амбал окинул Свиридова пристальным взглядом и, внезапно сменив милость на гнев (решил, что нечего распинаться перед каким-то левым чуваком, причапавшим на своих на двоих и к тому же спрашивающим «конунговского» Бубона). – Так что ты давай двигай отсюда.

– Ага, – спокойно проговорил Влад, пожимая атлетическими плечами. – Двигаю.

И двинул. Да так двинул, что от удара Свиридова, угодившего по левой скуле не ожидавшего такой наглости хлопца, последний отлетел к будке. Перекувыркнувшись через голову, он попытался было снова встать на ноги, но Влад ловко ткнул охранника ногой в лоб.

По всей видимости, амбал счел аргументацию нежданного визитера исчерпывающей и вырубился.

Свиридов быстро содрал с охранника одежду, напялил на себя, пристроил на голову пятнистую желто-зеленую кепку и нацепил «АКМ-У».

А потом направился к воротам, бормоча под нос:

– Клоуна из меня делает. Изображай тут Рэмбо во Вьетнаме. Арнольда Шварценеггера в фильме «Коммандо»… Сучара, бля!

Услышь эти слова Наташа, она сразу бы поняла, что адресованы они не только разделанному под орех охраннику, а – ей. Жене Свиридова.

Владу вопреки всем его великолепным профессиональным навыкам, быть может, просто не приходило в голову, что за ним вполне могли наблюдать, вести его видеокамерами, что каждый его шаг мог быть известен хозяевам виллы и что они просто забавляются, глядя, как один-единственный болван решил в одиночку проникнуть на тщательно охраняемый объект. Можно быть профессионалом экстра-класса, но злоба и ревность – плохие помощники. Мужик, который почувствовал себя жестоко обманутым один раз, сразу забывает обо всем, в том числе о том, сколько раз он сам проделывал то, за что теперь обижается.

Влад подошел к воротам, и тотчас с другой стороны решетки подошел массивный охранник с огромным сторожевым псом на поводке и спросил:

– Эрик, ты, что ли?

Голос был страшно знаком. Нет, таких совпадений не бывает. Лучше бы тут оказался человек, с которым можно было расправиться без всякой пощады. А тут – нельзя.

Потому что это был Фокин.

– Здорово, Афоня, – вполголоса сказал Влад. – Привет тебе от твоего родственничка.

– Вован? Тебя что, шеф сюда вызывал?

– Да нет, – ответил Свиридов. – Подъехал сам. Забрать надо отсюда одного человека.

– Кого, этого жирного козла Нагогу на тебя повесили, что ли? Так он вроде с охраной, – засомневался Фокин, но воротину приоткрыл, и Свиридов проскользнул в проем. – Кстати, Влад, тебя в прокуратуру на ковер вызывали? Насчет этого Рублева?

– Вызывали, – сказал Свиридов. – И в прокуратуру, и к Курганову в УБОП.

Фокин почесал в голове:

– Я сейчас вызову распределительный пост и скажу, чтобы тебя пропустили в дом. Если, конечно, тебя визировали. Да что я тебе объясняю, ты сам тут работал, знаешь не хуже меня. Тем более что у хозяина гости…

– Давай, – равнодушно сказал Свиридов. – Только знаешь что, Афоня…

Фокин повернулся к нему: