Страсть сквозь время

– Нет, ну в самом деле, никакой, – покорно согласилась Лидия.

– Ну признайтесь, Лидия Артемьевна, вы просто все это сочинили. Ведь ничего документально не подтверждено, вы не приложили ни одной архивной копии, вообще ничего. Авантюризм чистой воды! Честно говоря, я вообще не знаю, за что тут должен платить. – Рощин раздраженно пожал плечами. – Если бы я хотел не родословную, а дамский роман, я бы заказал его этой, как ее… ну, у нас в Нижнем писательница живет… Алёна Дмитриева, вспомнил. У нее и то более достоверно получилось бы, чем у вас! Но там бы я хоть знал, что это – художественный свист, а вы… вы мне сознательно морочили голову! Короче, Лидия Артемьевна, давайте поступим так: я не стану требовать от вас возврата аванса, черт с ним, но основного гонорара платить не буду. Вы можете на меня обижаться, если вам угодно…

– Да не собираюсь я на вас обижаться, – пожала плечами Лидия. – За что?!

– Чччерт… – с досадой проворчал Рощин. – Как это все по-дурацки вышло… Я еще в прошлый раз, когда от вас уходил, думал: надо это прекратить. Надо забрать у вас этот заказ, нельзя путать деловые отношения и…

– И? – очень удивилась Лидия.

– И…

Рощин с силой стукнул кулаком в стенку.

– И то, что вы мне понравились. Понятно? Я хотел вас пригласить в ресторан, что ли… познакомиться как-то поближе, узнать вас получше… Ну и вообще… а получилось, что я для вас просто работодатель, который…

Он вдруг напрягся, глядя в глаза Лидии:

– Или… Или не только?..

Как они похожи. Как они похожи! Эти синие глаза, темные волосы, эти черты…

Так близко. И так недостижимо!

– Да нет, Алексей Васильевич, я к вам прекрасно отношусь, – сказала Лидия фальшивым голосом. – Но я предпочитаю устанавливать с клиентами сугубо деловые, официальные отношения.

Рощин даже покачнулся. Ничего подобного он, конечно, не ждал!

– Отлично. Как пожелаете. Так и договоримся. Всего доброго.

Он вышел… Дверь хлопнула. Через мгновение внизу раздраженно взревел мотор.

Рощин уехал.

– Вышиб дно и вышел вон… – пробормотала Лидия.

Да… интересный поворот событий, конечно. А может быть, зря она сказала «нет»?

Нет, не зря. Все-таки она была любовницей прапрапрадеда Рощина, а потому в его объятиях испытывала бы к нему слишком уж родственные чувства. А это, пожалуй, не способствует любовной пылкости.

Так что – однозначно нет!

Как говорится, не судьба…

Эпилог

МОСКВА, 2 °CЕНТЯБРЯ 1814 ГОДА

Моя дорогая, моя ненаглядная кузина!

Пишу тебе, чтобы поздравить с рождением сына, этого милого ангела. Какое счастливое событие! Благодарение Богу, что здоровье твое и маленького Алексея хорошо, что ты благополучна после столь тяжелых родов. Не могу передать, что я ощутила, когда узнала, что ты назвала ребенка этим святым, священным для меня именем! Впрочем, это имя священно и для вас. Я помню, на вашей свадьбе Василий сказал, что отныне все старшие сыновья в его роду будут непременно зваться только так – в честь моего обожаемого покойного супруга и его старшего брата, – но все же могла родиться девочка… К счастью, сын, сын у вас, и на свете появился новый Алексей Васильевич Рощин. Я желаю ему сделаться таким же красавцем и молодцом, каким был его покойный дядюшка. Хочется только верить и надеяться, что век его окажется длиннее, что он и сам станет отцом многих сыновей и дочерей и продолжит ту традицию, которая основалась с его рождением.

Ты просила меня написать, как я живу? Что тебе сказать… Сегодня два года, день в день, как свершилось самое страшное, самое печальное событие в моей жизни: я лишилась своего обожаемого супруга.

Называть Алексея супругом мне привелось только ночь, которую мы провели… мы провели, как брат и сестра. Он не прикасался ко мне. Он всю ночь стоял у двери и вслушивался в звуки, которые приносила к нам ночь.

Я понимала, что происходит в его душе. Он не мог ни о чем думать, кроме как о том, что в одной из комнат нашего старого дома его жизнь сейчас выкупала у врага женщина, которую он любил. Она выкупала своим телом не только его жизнь, но и право на месть – за себя…

А утром мы узнали, что она исчезла. Неожиданно появилась она в нашем доме, в нашей жизни – и так же неожиданно исчезла. Где она, куда ушла – этого не знает никто. Думаю, мы никогда этого и не узнаем, да и не попытаемся узнать.

Марше был в ярости, но оказался человеком чести. Он стрелялся со Сташевским, оба были ранены: доктор – в живот, Марше – в левую руку. Однако у него хватило сил вторично за один день выйти к барьеру, чтобы с одного выстрела сделать меня вдовой. Он попал Алексею прямо в сердце.