Упал, отжался!

Зависнуть на потолке борттехник не смог. Если бы самолет стоял в это время на земле – запросто, а крен при повороте просто стряхнул его на броню БРДМ. Извернувшись в воздухе, Славыч упал на все четыре конечности и тут же длинным лягушачьим прыжком стартовал прямо в руки ничего не понимающему Мудрецкому. Лейтенант послужил достаточно неплохой подушкой безопасности, а вот сам продолжил траекторию полета и с размаху приложился затылком в ближайший иллюминатор.

Будь это все на съемках голливудского боевика или комедии в духе «Итальянцев в России», стекло имело бы полное право не выдержать. Было бы много интересного – разгерметизация салона, могучий вихрь, выдувающий за борт бумаги, ящики и младшего сержанта Валетова, героическая задница кого-нибудь из молодых, при настойчивой помощи Багорина-И-Заморина затыкающая отверстие... Увы, дорогой читатель, увы. При всей своей дряхлости и изношенности советская военная техника имеет изрядный запас прочности, и транспортные самолеты – не исключение. Поэтому в поединке стекла и головы слабым звеном оказалась как раз голова Мудрецкого. А слабое звено, как нам известно из одноименной телевизионной игры, выбывает первым. Что, в общем-то, и произошло.

Небеса треснули, раскололись, и Юрия Мудрецкого с мощным гулом втянуло в образовашийся пролом. Сначала было очень темно, потом где-то вдалеке появился слабый свет, и Юрий полетел ему навстречу. Лететь было очень трудно, потому что откуда-то набежали грозовые облака. Струи ливня стекали за шиворот, раскаты грома больно отдавались на щеках, но Юра не сдавался. Наконец тучи разошлись, свет ударил в глаза, и над лейтенантом Мудрецким показалось огромное бородатое лицо – доброе и обеспокоенное.

– Командир, он очнулся! – прогрохотал нечеловеческий голос.

– Эт хорошо, дед, эт правильно! – откликнулись из другого мира. Другой мир был где-то слева, и Юрий повернул голову, чтобы посмотреть, на что он похож. Точнее, попробовал повернуть – свет тут же начал меркнуть, а бородатое лицо – удаляться куда-то наверх.

– Эй, эй, химия, куда опять намылился! – несколько вполне ощутимых и по-земному болезненных пощечин отрегулировали яркость, а заодно вернули лейтенанту все остальные чувства. Другой мир пах пыльным металлом, старым пластиком и керосином. Другой мир гудел турбинами и свистел винтами. Из другого мира на Мудрецкого посмотрел майор, которого все в экипаже звали по имени-отчеству.

– Доброе утро, лейтенант. Как отдохнул?

– Ни-икак, – честно ответил Юрий. – Я ле-етал. О-очень тру-удно.

– А ты думал, как оно?! – хмыкнул пилот. – У нас всю дорогу работа трудная. Далеко улетел-то?

– Н-не очень, – сознался Мудрецкий. – То-олько вы-ысоту на-абрал.

– Ну вот видишь, и это за час полета! Мы, между прочим, треть пути уже пролетели.

Голова гудела и подвывала в такт двигателям. Смысл сказанного не сразу дошел до Юрия, а произвести нехитрые вычисления получилось только с третьего раза. Арифметика оказалась весьма болезненным занятиям. Наконец все умножилось и сложилось, и Мудрецкий начал лихорадочно подниматься. Бородатый бортинженер заботливо поддержал лейтенанта под локоть.

– По-очему треть? До Самары все-е-го час ле-ететь! Да-аже меньше!

– Какая Самара? – настала очередь командира выкатить большие и круглые глаза. – Ты вниз посмотри! Вон за спиной иллюминатор, дальше и вправо, город за рекой видишь?

Действительно, за редкими белесыми облачками хорошо просматривалась серая короста множества зданий, расползшаяся на многие километры вдоль широченной блестящей реки.

– Увидел? А теперь подальше от реки, на холмике – видел?

Ближе подлететь не могу, но бинокль дам, если не разглядишь.

– Не-е на... – тихонько выговорил Мудрецкий и сполз на рифленые пластины пола. Сознания он не потерял, хотя очень жалел об этом. Город он узнать, конечно же, не мог, а вот фигурку на холме разглядел. К своему огромному сожалению. Надо, конечно же, знать, что происходит вокруг, но иногда очень-очень не хочется. Когда вместо Самары оказываешься над Волгоградом – ошибки быть не может, какая скульптура стоит на Мамаевом кургане, знает вся страна... Так вот, если это только треть пути, то он должен закончиться – где? Вы уже подсчитали, дорогой читатель? Юрий тоже, но он решил уточнить и спросил прямо с пола: – Ку-уда летим, ка-амандир?!

– В Каспийск, – жизнерадостно откликнулся майор. – Пока вы возились, Моздок затянуло, а Ханкала со вчерашнего дня не принимает. Можно было бы вас в Беслане высадить, да они тоже вот-вот грозой закроются, никаких гарантий. Так я уж прямо вдоль моря, мне так ближе получится, а там вы своим ходом, там километров двести всего-то...