17  

– Знание иноземных наречий – признак отменного ума и интереса к жизни. Увы, средь русских сие большая редкость. И где же служит ваш супруг?

– Курьером при Цифирном комитете. Ах, да это секрет! Что ж это я языком молочу, баба глупая! Узнает Петруша – прибьет.

– Что?! Что вы говорите? Неужто мыслимо сие варварство – хоть пальцем тронуть такую красоту?!

– Ах, ну что это ты опять говоришь… нашел тоже красавицу! И конопушки у меня, и волосы двухцветные… Али в самом деле хороша? Не лжешь?

– Клянусь небесами, мадам, вы прекрасны, как этот майский день! Тем паче не могу поверить, что можно даже помыслить о том, чтобы вас ударить.

– Не изволь волноваться, мужик мой добр и незлобив, отродясь на меня руку не поднял. Это я так… для красного словца. Однако Петруша не единожды сказывал, чтоб не распускала я язык, не болтала о Цифирном комитете, служба-то секретная. Так что, барин, ступай своей дорогой, а я своей. И спасибо тебе за моченики, у нас нынче гость, вот оно к столу и придется. Но погоди, неужто это верно, что ваша нация мочеников не жалует? Понимаешь, у нас нынче к столу француз зван, из числа лакеев господина Сегюра, посланника. Он на тайном жаловании у комитета Цифирного. Понимаешь? Шпионит за хозяином своим, а наши ему платят. Что ж, всяк по-своему зарабатывает! Жюлем его зовут, может, слыхал?

– Не имел чести. Не знаю такого никакого Жюля и не могу сказать, придутся ли ему по вкусу яблоки. Прощайте, прекрасная дама, дела вынуждают меня спешить. А где вы живете, сударыня? Далеко отсюда?

– Да ну, в двух шагах, на Обводном!

– Надеюсь, небеса будут ко мне благосклонны и я смогу еще хоть раз увидеть вас… хотя бы случайно…

– Ну до чего ж ты смешной, мсье! Небеса зачем-то приплел… Я каждый божий день на этот рынок хожу, и дом мой вон там, за углом, при чем тут небеса? Дела земные! А теперь и впрямь прощай!

Наши дни

Милонга, как уже усвоили все, кого жизнь хоть единожды сводила с Аленой Дмитриевой, это вечеринка, где танцуют только аргентинское танго. В Париже огромное количество милонг, побольше даже, чем в Москве, и, уж конечно, в разы больше, чем в Нижнем Горьком. Побывать на всех, конечно, невозможно, у Алёны были свои любимые местечки. Одно из таких местечек – «Retro Dancing» – находилось всего в получасе ходьбы от рю Друо, что необычайно удобно: ведь милонги почти всегда оканчиваются за полночь, не нужно спешить на метро, не нужно тратиться на такси. Опять же – моцион вечерний! Впрочем, танго – само по себе моцион не из последних, особенно когда везет с приглашениями и за три-четыре часа почти не садишься. Музыка этой милонги Алёне тоже нравилась: там редко ставили беспредметное нуэво, которое она терпеть не могла, звучали всегда хорошие классические оркестры, а главное, часто играли танго-вальсы, которые Алёна обожала. Партнеры танцевали в стиле старой школы – сначала осторожно выгуливали даму на простых шагах, корректно накручивали очос и молинете или медиа хиро, кокетничая своими ляписами и энроске, потом начинали поигрывать с барридами и парадами, любили ввернуть ганчо в самый неожиданный момент, а на волькады и кольгады[11] выводили, только если были совершенно уверены в том, что партнерша на это способна. Алёна свою способность не единожды подтверждала, а потому нередко зависала: была «свалена» или «подвешена»[12].

А самое главное, все кавалеры бесподобно музыкальны, а Алёна, которая давно уже излечилась от детской болезни танго-ногомашества и страсти к танго-эпатажу, именно больше всего ценила изысканное умение обыгрывать музыку на простых и изящных движениях. Собственно, к этому в свое время приходят все тангерос, оставляя танцевальную акробатику только для шоу, для танго-рекламы, для привлечения неофитов, которые начинают именно с пылкой страсти к изощренным фигурам и нуэвской музыке, а потом постепенно уходят в спокойный «салон»[13] и одухотворенную музыкальность старых оркестров.

– Элена! – бросился к ней мужчина лет сорока, стройный, подвижный, одетый в цветастую рубашку, джинсы и черно-белые танцевальные туфли – классика танго, хотя такие туфли чуточку походили на башмаки чикагских гангстеров, скажем, на те, которые носят гангстеры в фильме «В джазе только девушки». Его голова была окружена массой весело вьющихся волос, типично галльская смугловатая физиономия сияла улыбкой, темные глаза блестели: – Как я рад вас видеть, знал бы, что вы придете, и сам появился бы пораньше! Танцуете со мной? Слышите? Ваш любимый Ортис, я отлично помню, как вы говорили, что любите Ортиса!

  17  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×