Фигурки страсти

А он взбирался выше и выше… Волшебный Стрелок Вечер целился в жестокие пылающие солнца: день шел к исходу, девять солнц теперь тлели, подобно далеким кострам, оставляя лишь одно: ведь солнца по очереди согревают землю, чтобы не испепелить ее своим жаром.

Но вот и солнца остались далеко внизу, и Чжу увидел, что с востока, окутанного теперь полуночным мраком, несутся на запад кони заката с золотыми глазами и пламенной гривой. Чжу поднялся до самых берегов Серебряной Реки!^[8]

Вновь бросил он взгляд на землю – его односельчане плелись к бедным хижинам своим. «Где же бессмертные сады, в которых произрастает блаженство богов бессмертных? Я добуду его для людей!» – подумал Чжу и осмотрелся.

Мир вокруг был просторен и тих, и возникли впереди очертания дворца… Яшмовые купола и халцедоновые террасы, выложенные из жемчуга столбики и перила из резного абрикоса… Наверное, это и есть один из пяти звездных дворцов! Вот расступились белые и зеленые нефритовые стены, открыв взору небесные покои…

И увидел Чжу ложе ночи. Увидел он созвездия рук, и белые облака груди, и черную тучу возле истока ног. И сердце его бросилось вскачь, а тело уподобилось боевому коню.

Звездная дева – она была жемчужины светлее! – не то дремала в полете, не то летела сквозь сон, осеняя небосклон своею тенью.

«О, кто она, кто?! Быть может, одна из семи сестер, бессмертных фей, что за ночь могут соткать десять кусков парчи, тонкой, как облака? Или же это Хэ Сянь-чу – богиня, что сметает цветы персикового дерева подле небесных врат? Не она ли спит, утомленная заботами дневными? Или я вижу ниспосылающую снег и иней Яшмовую Деву Цинн, которая ждет, когда наступит ее черед окутать землю зимнею одеждой?»

Чжу глазами жаждал тела серебряной девы, и сердце его норовило покинуть клетку-грудь, как вдруг дева, не открывая глаз, протянула руку и, подхватив Чжу, украсила им свое лоно, как будто цветком. Но едва его жаркое тело коснулось ее облаков и звезд, как дева согрелась, словно в жилах ее забурлило вино, порозовела, точно цветок персика, вздохнула глубоко… Чжу ли стал подобен ей, она ли сделалась ему под стать, но соприкоснулись их плечи, и колени, и бедра. Чжу схватил жадными руками звезды Циминсин и Цзиньсин, что сияли на остриях ее грудей, дева затрепетала… да только не удержался Чжу на скользком, серебристом, белом атласе ее живота и полетел вниз, путаясь в нитях созвездий, исцарапал кожу о ветви небесной шелковицы, помянул стонами каждый камень на склоне… В конце концов рухнул у подножия Лиловой горы – спустился с небес, как сказал бы поэт, не взнуздав облаков и не оседлав тучу!

Наши дни, Франция

Гранд Галери Алёне совершенно не понравилась, потому что оказалась, на ее взгляд, какой-то глупейшей имитацией, которая вполне годилась для театральной декорации, но величие шато Талле оскорбляла. Создатели галереи затянули ее стены драпировками, на которых с великим умением изобразили мраморные статуи римских богов со всей атрибутикой. Первое впечатление было очень сильным, но уже через миг становилась ясна подделка.

Однако, поскольку все же было заявлено, что это, мол, одна из основных достопримечательностей шато Талле и здесь разрешено снимать, туристы знай щелкали затворами камер и мерцали мобильниками. Алёна тоже сделала своей «Нокией» одно или два фото, но потом убрала ее в сумку. Ну что тут особенного снимать? К тому же ей почему-то не давал покоя лиловый прямоугольничек – билетик Roissy Bus с загадочной надписью.

Алёну не очень смутило, почему странные слова были написаны на французском автобусном билетике. Что тут особенного? Какой-то турист или командированный (бывают же такие счастливчики, которые в самый прекрасный город мира ездят по служебным надобностям и еще небось ворчат, что это происходит слишком часто или не ко времени!) ехал автобусом из аэропорта Шарль де Голль в Париж и должен был невесть почему эти слова немедленно записать – ну и записал на первой попавшейся бумажонке… Сама писательница Дмитриева не раз записывала поразившие ее мысли, фразы или просто яркие словечки на ресторанных салфетках, на одноразовых платках, на немыслимых каких-то клочках бумаги, если под рукой не оказывалось блокнота.

Она вспомнила также историю про одного знаменитого аргентинского композитора и дирижера Эдгардо Донато, автора многих прелестных танго. А поскольку наша героиня обожала аргентинское танго и очень, очень многие ее приключения так или иначе были с ним связаны^[9], то, пожалуй, есть смысл чуточку отвлечься и поведать эту историю здесь и сейчас.

---

8 Серебряная Река – в древней китайской астрономии так назывался Млечный Путь.

9 Читайте, например, романы Елены Арсеньевой «На все четыре стороны», «Черная жемчужина», «Чаровница для мужа», «Мужчины Мадлен», «Письмо королевы», а также рассказ «Рождественское танго», издательство «Эксмо».