Фигурки страсти

Ну что ж, бедняжка Сун была слегка не в себе. Она слишком много думала о том, что ведет свой род от самой Серебряной Фей. Однако ее фантазии были вполне безобидны, а ремесло свое она знала очень хорошо.

Иногда Сун открывала заветный шкафчик и, приложив палец к губам, доставала оттуда шкатулку, обитую изумрудным шелком. В шкатулке, каждая в отдельном мешочке – они были разных цветов, и Мэйхуа знала наизусть, что в котором лежит, – хранились драгоценные статуэтки. Сун, которая, как известно, была не совсем в своем уме, говорила, что они достались ей через много поколений, но в незапамятные времена их вылепили с самой Серебряной Фей. Конечно, Лан Эр была не так глупа, чтобы в это верить. Тысяча лет статуэткам, что ли? Фигурки выглядели как новенькие!

Смотреть на них было очень интересно. Все они изображали мужчину и женщину в позах сладострастия, и Слива Мэйхуа подробно рассказывала Лан Эр, что в такой-то позе чувствует мужчина, а что – женщина, как соприкасаются «яшмовая пещера» и «нефритовый жезл», что может сделать женщина, дабы усилить страсть, продлить или ускорить соитие.

Сун обожала статуэтки и уверяла, что обязана им удачей своей жизни. Это были ее талисманы, божества, верные друзья… Доставая их из мешочков, она целовала сначала мужчину, а потом и женщину в голову и ласково здоровалась с ними, прижимая к груди. Женщину звали Фей, мужчину – Чжу, и Слива Мэйхуа часто рассказывала их историю Лан Эр, хотя та и без того знала ее наизусть: ведь в Маньчжурии все знают сказку о Серебряной Фей. И только одну статуэтку госпожа Сун никогда не целовала. Ту, что хранилась в белом мешочке и называлась «Летящий белый тигр».

Как-то раз Лан Эр спросила свою наставницу, почему эта статуэтка не пользуется ее любовью.

– О нет, – покачала головой Слива Мэйхуа, – я люблю ее. Просто… просто я прижму ее к груди в тот миг, когда задумаю проститься с миром живых. Я не собираюсь дожить до того времени, когда превращусь в сморщенную уродину или меня окончательно истерзают болезни. Пока-то я превозмогаю их, но лишь только мне надоест терпеть боль, сама поднимусь в небеса. И две эти фигурки будут моими провожатыми.

Госпожа Мэйхуа таинственно замолкла, убрала статуэтку в белый мешочек и больше, сколько ни допытывалась Лан Эр, не отвечала на вопросы.

Сун не оставляла без внимания ни одной мелочи в обучении своей землячки – начиная с того, как правильно одеться, а потом раздеться, чтобы возбудить мужчину:

• Красавица на ложе
• Раскинулась игриво.
• Вокруг нее цветы, цветы стоят кругом.
• Постель благоухает благовониями,
• Курильница бронзовая источает ароматы,
• От которых кружится и туманится голова.

• Красавица снимает верхнее платье,
• Потом настает черед тонкой рубашки.
• И вот ее тело обнажено, ее дивное белое тело!
• Оно прекрасно, ах, как оно нежно и прекрасно!
• И кожа ароматней всех цветов, и губы приоткрыты.
• И яшмовая пещера ее увлажнена желанием
• Дарить наслаждение и наслаждаться,
• А значит,
• Готова принять нефритовый жезл…

Конечно, часто бегать на уроки Лан Эр не могла, но Слива Мэйхуа считала ее весьма способной и прилежной ученицей. И вскоре сказала, что Лан Эр вполне готова взять свое от жизни. Ведь, кроме искусства любви, Лан Эр стала сведуща в пении и танцах, выучила наизусть множество стихов, постигла секреты ухода за лицом и телом. Как-то невзначай выяснилось, что она прекрасно рисует. Лан Эр взяла да изрисовала стены своего домика орхидеями. А еще на клумбах близ своего домика, «Тени платанов», она посадила четыре сорта орхидей, чтобы цвели в любое время года.

И вот она пошла проститься со своей наставницей. В подарок ей Лан Эр взяла ветку прекрасной белой орхидеи.

В доме госпожи Мэйхуа было полутемно. С трудом Лан Эр разглядела хозяйку, которая лежала на постели. Она была облачена в свой любимый наряд, в котором сочетались четыре цвета: белый – цветущей сливы, желтый – мелкой ароматной сливы, которая растет в Маньчжурии, темно-красный – как слива в период созревания, и почти черный – цвет переспелой сливы. Лан Эр восхитилась вкусом госпожи Мэйхуа. Но только собралась выразить свой восторг, как увидела, что ее учительница мертва.

Да-да, она лежала бездыханна, и смерть уже коснулась рукой ее лица, оставив на нем темные тени.

Левая рука Сун лежала на груди, в вырезе платья, и что-то крепко сжимала. Лан Эр посмотрела – и узнала статуэтку под названием «Летящий белый тигр»! Она уютно устроилась на мертвой груди, которая еще недавно была такой горячей, а потом похолодела.