В постели с мушкетером

— Завтра на работу? — переспросила Юля. — Нет, Катя, мне кажется, завтра у тебя ничего не получится.

— Почему?

— Я даже и не знаю, как сказать…

— Говори как есть.

— Ты уже немного успокоилась, поэтому я считаю, что могу сказать тебе очень важную вещь, — проговорила Юля.

— Какую?

— Только ты не волнуйся, очень тебя прошу!

— Да говори уже, Юля, — нетерпеливо попросила Екатерина. — Обещаю, что не буду волноваться, у меня уже сил на это нет.

— Дело в том, что Александра Юрьевна умерла не от инсульта.

— Господи, какая разница, от чего она умерла? — вздохнула Катя. — Инсульт, инфаркт, рак… Ее больше нет, и этим все сказано, а по какой причине — мне совсем неинтересно.

— Разница есть, потому что она умерла… от отравления.

— Какого еще отравления?! Ты… ты не шутишь?! — вскричала Катя.

— Кто же такими вещами шутит? — Юля опустила глаза.

— Ты ничего не путаешь? — Катя схватилась за сердце.

— Нет. Я сама видела заключение о результатах вскрытия, с патологоанатомом разговаривала. Твоя мама умерла от какого-то редкого африканского яда. Ее отравили, Катя.

— Такого не может быть, это врачи что-то перепутали! — пролепетала Катерина.

— Нет, Катя, все именно так, дело передали в следственные органы. Кстати, занимается им небезызвестный тебе Коровин. Я сегодня говорила с ним по телефону, завтра, в одиннадцать утра, он ждет тебя для разговора.

— Ничего не понимаю! Маму отравили?! Но кто, зачем?! У мамы никогда не было врагов, да еще таких, чтобы они захотели ее отравить. Юля, ты же прекрасно ее знаешь, она была очень добрым и жизнерадостным человеком. Нет, я тебе не верю, этого не может быть! Бред какой-то!

— Можешь не верить, но это не бред, а настоящее положение вещей.

— Когда ты об этом узнала? — прошептала Катя.

— Когда брала заключение патологоанатома после вскрытия, перед получением свидетельства о смерти. Он мне все и рассказал, потому что должен был сообщить в компетентные органы.

— Почему же ты мне сразу ничего не сказала?

— Как я могла это сделать, Катя, когда ты была в полной прострации? Ты бы меня в тот момент все равно не услышала и ничего не поняла бы. Я даже Коровина попросила, чтобы он тебя не тревожил до тех пор, пока я не разрешу. Я бы тебе и сейчас еще не сказала, но он вчера позвонил, сообщил, что больше не может ждать, он обязан дать делу законный ход. Для этого ему нужно взять твои показания, и так далее. Вот мне и пришлось сейчас тебе все открыть, чтобы для тебя заявление следователя не стало полной неожиданностью. Я решила, что должна тебя подготовить. Полдня сегодня думала, как начать этот разговор, а потом поняла, что чем дольше буду тянуть, тем труднее будет сказать правду.

— Если маму в самом деле отравили… что это может означать, Юля? — прерывающимся голосом спросила Екатерина.

— Я пока и сама не знаю, но что-то мне подсказывает: дело нечисто. Не хочу опережать события, завтра все обсудим, после твоей беседы со следователем.

— Господи, что же происходит?! — простонала Катя. — За что на меня сыпятся эти несчастья, Юля? Чего мне еще ждать?

— Прекрати, Катерина, — нахмурилась Смехова. — Ждать чего-то плохого — не самая лучшая идея. Нужно просто жить нормальной жизнью, ведь как ни крути, а она продолжается, что бы ни случилось.

— Это моя жизнь продолжается, а вот мама…

— Катя, мы только что этот вопрос обсудили, — прикрикнула на девушку Юля. — Александру Юрьевну не вернуть, царство ей небесное и земля пухом, сейчас нужно думать о живых! О себе, о Дмитрии наконец.

— Как ты думаешь, что мне завтра скажет следователь? И что мне ему отвечать?

— Вот наступит завтра, поговоришь со следователем, тогда все и обсудим, а сейчас — спать, — поторопилась закруглить разговор Юля. — Я поеду к Коровину вместе с тобой, подожду тебя в машине, а сейчас тебе обязательно нужно уснуть, чтобы набраться сил для разговора. Мы обязательно во всем разберемся, верь мне, Катюша!

— Мне теперь от этого ни холодно, ни жарко, — вяло отмахнулась Катя. — Ладно, завтра так завтра. Идем спать, у меня действительно уже сил не осталось.

* * *

— Господи, да о чем вы говорите? Какое самоубийство?! — возмутилась Екатерина, услышав версию следователя. — Моя мать очень любила жизнь, у нее никогда и в мыслях не было подобной глупости, как самоубийство! И потом, она была верующим человеком, а верующий никогда не допустит такого греха! Она была очень добрым, бесконфликтным человеком, всегда со всеми дружила. Да у нее и врагов-то никогда не было и не могло быть! Мама не могла отравиться, для этого у нее не было причин!