Толстушка под прикрытием

– Тут мне пока нечего тебе сказать, – вздохнул Троянов. – Однако…

Но я, услышав за дверью шаги, не дослушала его, быстро нажала на «отбой», сунула телефон в карман и сделала вид, что рассматриваю картину на стене. А из коридора тем временем летел недовольный голос Обнорской:

– Что за манера поднимать по любому поводу бучу? Ты почему, Рябикина, сея панику, носишься по коридорам?

Дверь распахнулась, передо мной предстали безукоризненно элегантная, с безупречно уложенными волосами Арина и красная, вспотевшая, растрепанная Ксения.

– Танюша, – сладко запела Обнорская, – бога ради, простите. Ксюша у нас очень эмоциональная, нервничает по любому поводу. Вы, наверное, огорчились?

– Ну конечно, – забубнила я, – испугалась, что конкурс отменят. Если дорогой приз исчез, как проводить соревнования?

– Ничто не пропадало, – заулыбалась зам. главного редактора. – У нас все на месте!

– Просто безобразие! – загремел невдалеке властный женский голос. – Стоит уехать на пару дней, как все идет вразнос.

– Ой, мамочки… – испуганно прошептала Рябикина. – Ольга вернулась. Почему она так рано прилетела? У нее отпуск через неделю заканчивается.

– Не знаю, – без тени волнения на лице ответила Арина. – Сама думала, что Николаева еще на острове, купается в океане.

Дверь снова распахнулась, и я увидела стройную даму в темно-синем платье. Из груди вырвался вздох. Каким образом некоторые женщины ухитряются сохранить талию в шестьдесят сантиметров, даже когда их юность давно прошла? Ольгу Ивановну можно хоть сейчас выпускать на подиум: сорок второй размер одежды, идеальная осанка, стройные ноги, легкая походка…

– Ксения, объяснись! – не замечая меня, потребовала владелица издания. – Только вошла в редакцию – и сразу услышала твой истеричный вопль. В чем дело?

Рябикина замялась. И тут опять раздался крик:

– А что у нас случилось? Правда, что приз сперли? Полицию вызывать нельзя! – В комнату влетел клон Арины в красном платье.

– Добрый день, Олеся, – холодно поздоровалась Николаева.

Вбежавшая стала ниже ростом и ляпнула:

– Ой, вы уже вернулись? Не ждали вас раньше следующей недели…

– Похоже, весь коллектив счастлив узреть главреда, – проронила Ольга Ивановна. – Рябикина онемела, Фонарева вопит, как торговка в базарный день. Олеся, откуда ты знаешь, что «Венера» пропала?

– Так Валя сказала, секретарша. Ей – Нина Петровна из отдела аксессуаров, которая ужасную новость от Ксении услышала. Та к ней в комнату влетела и завизжала: «Видели Арину? У нас беда! Катастрофа! Жуть! «Венеру» сперли, надо отменять мероприятие!» Только она другой глагол употребила, не «сперли», а…

– Мы поняли, – сухо остановила разболтавшуюся Олесю владелица издания.

– Ксения, – всплеснула руками Арина, – у меня просто слов нет, чтобы охарактеризовать твое поведение! Олеся, ступай на рабочее место.

Фонарева живо убежала.

– Что за манера закатывать истерики? – гневно продолжала Обнорская. – Отвечай, Рябикина!

Ксения покраснела. И словно язык проглотила, молчала чуть не целую минуту. И вдруг ее прорвало:

– Ты меня просто ненавидишь! Олеську обожаешь, ей все можно, а я вечно затрещины получаю. Знаешь, как твоя распрекрасная Фонарева с людьми беседует? Она вообще с приветом! Позавчера или два дня назад, точно не помню – работы много, все дни в один сливаются, – короче, совсем недавно я на четвертом этаже вошла в лифт. Гляжу, в кабине Олеся с пакетом в руке, она, значит, сверху ехала. А запах в кабине – кошмар! Геранью несет, надушилась наша красотка. Ну, я у нее и спросила: «Новый парфюм приобрела? Польский или российский? Дешево и сердито?» А она зубы оскалила, прямо как собака, и заорала: «Молчи! Еще раз пасть раскроешь, и зубов не останется!» Я жутко испугалась, вид у нее совершенно безумный был. Слава богу, на втором этаже вошла Роза, наш диетолог, и заахала: «Олесенька, ты руку порезала? У тебя кровь на пальцах. Зайди ко мне, ранку обработаю». Фонарева взвизгнула: «Отстаньте все от меня!» – и вынеслась из лифта с перекошенной мордой. Правда, на следующий день она ко мне подошла со своей улыбочкой и говорит: «Извини, Ксю, нагавкала на тебя. Сама не пойму, почему так агрессивно себя повела. Мигрень потом началась, все таблетки у Розы съела, а башка все равно разламывалась. Наверное, в погоде дело, Розка тоже на ломоту в висках жаловалась». Я ей ответила: «Забудь. У самой сутки мозг скручивало. Видимо, это и правда из-за погоды. На улице буран начинается, снег сыплет». В общем, помирились, но осадочек у меня остался…