Толстушка под прикрытием

Троянов потер руки:

– Показывай, что там.

Мой расчет оправдался: компьютерщик за считанные минуты справился с задачей и вручил мне стакан с крышкой.

– Ничего особенного, на мой взгляд, обычная кофемолка. Никаких обещанных в инструкции функций взбивания и прочих нет. Внутри вертится нож, он рубит овощи, или что там нужно туда засовывать.

– Спасибо, – обрадовалась я и, вытащив из кармана зазвонивший телефон, поспешила в подземный паркинг, говоря на ходу: – Алло… Кто это?

– Вас приветствует диета Розы Гавриловой, – произнес бархатный тенор. – Пора принимать завтрак!

– Минуточку, сейчас двадцать три ноль одна. Вы уверены, что настало время первого приема пищи? – спросила я.

Естественно, никто мне не ответил, раздалось пожелание:

– Завтрак – главная еда дня. Откройте коробку и приступайте. Хорошего аппетита.

– И вам того же, – хмыкнула я. – Вот доберусь до дома и слопаю очередную вкусняшку.

Вырулив на шоссе, я позвонила Ивану Никифоровичу:

– Вы еще не спите?

– Сижу, как идиот, у телефона, – мрачно ответил шеф. – Пока ничего.

– Можно мне заехать? – осведомилась я.

– Валяй, – разрешил он.

* * *

Сев у шефа на кухне, я решила пренебречь приличиями и начала разговор не с обсуждения погоды, а сразу задала вопрос в лоб:

– Вы проверили Лору, когда поняли, что у вас серьезные отношения?

– Конечно, – подтвердил босс.

– И что? – напряглась я.

– Ничего, – пожал он плечами, – биография обычной российской женщины.

– Откуда у Селезневой деньги на просторное жилье в центре столицы? – беспардонно поинтересовалась я.

Иван Никифорович почесал кончик носа и завел подробный рассказ.

Оказывается, от покойного супруга у Лоры осталась довольно большая библиотека. Андрей Ильич был библиофилом, собирал книги. Особых денег у него не было, раритеты он приобрести не мог, но постоянно ходил по букинистическим магазинам, рылся в развалах на рынке и тащил в дом потрепанные фолианты, уверяя, будто обнаружил удивительный раритет. Потом выяснялось, что Леонов ошибся, приобрел издание, вышедшее, скажем, в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Ну да, оно старое, но особой ценности не представляет, потому что том является девятым из собрания сочинений никому не известного писателя Пупкина-Волгодонского, напечатанного многомиллионным тиражом.

После смерти мужа Селезнева долго не могла выбросить ни одной его вещи, тогда вдова жила в небольшой комнате густонаселенной коммуналки. О том, чтобы повесить полки в коридоре или переоборудовать под домашнюю библиотеку кладовку, даже речи не было. Это в собственной квартире можно забить литературой и прихожую, и кухню, и даже санузел, а в общей… Короче, Лора продолжала жить, лавируя между стопками книг на полу. Но в конце концов она решилась-таки избавиться от «библиографических редкостей».

Она человек аккуратный, обстоятельный, к тому же свободно управляется с компьютером. Желая понять, какие книжки все же можно продать, чтобы получить хоть какой-нибудь доход, а от чего следует безжалостно избавиться, Лора загрузила специальную программу «Букинист» и с ее помощью сама стала оценивать оставшееся от Николая Ильича наследство. Для начала пролистывала страницы книги, проверяла все ли на месте, осматривала переплет, а потом искала в таблице имя автора, год выхода, название произведения и примерную сумму.

В одном из томов ей попалась старинная открытка – кто-то из прежних владельцев книги, похоже, использовал ее вместо закладки. Вдова внимательно рассмотрела находку.

На ее вешней стороне были напечатаны слова «Открытое письмо» и имелось место под адрес. Ниже шла инструкция, гласившая: «Открытое письмо должно быть сполна оплачено государственною почтовою маркою. На оной стороне помимо адреса нельзя ничего писать». Дотошная Лора разобрала на штемпеле дату «1873 год», залезла на сайт филокартистов^[12] и ахнула: Николаю Ильичу таки удалось отыскать раритет. Только это была не книга, а одна из первых российских открыток, которые сейчас являются мечтой каждого коллекционера, но есть у считаных собирателей, потому что их сохранилось ничтожно мало.

Лора Павловна удачно продала находку за хорошие деньги, избавилась от комнаты и приобрела двушку в центре.

– Ясно, – кивнула я. – А почему Селезнева начала преподавать домоводство?

– Она очень уставала на своей работе, – пояснил Иван Никифорович. – Профессия была когда-то освоена ею по приказу авторитарного отца, который решил все за дочь. Лора с юности хотела стать учительницей, но он этому воспротивился.

---

12 Филокартист – собиратель почтовых открыток.