Цирк кошмаров

«Он же никогда не был на ярком солнце!» – с опозданием догадалась девушка.

– Закрой глаза, быстрее! – велела она.

Когда Квазимодо вновь приоткрыл глаза, Алиса увидела, что они уже покинули дорогу и в сопровождении одного из людей Сержа пробирались к замаскированному на обочине джипу.

– Я не сделаю ни шага, пока мне не объяснят, куда мы едем! – возмутилась мама Олега.

– Вас отвезут в надежное место, где похитители не смогут вас найти, – Серж, ожидавший беглецов у машины, галантно открыл дверцу. – А честь дать вам объяснения я предоставлю вашему сыну.

Джип газанул и помчался по дороге.

«Удивительно, но, похоже, у нас все-таки получилось», – подумала Алиса.

– Мы молодцы, слышишь! – сказала она Квазимодо.

Но тот уже крепко спал, Алиса и сама почувствовала, что ужасно устала за эту ночь.

– Несправедливо! Я как бы сплю, но устаю еще сильнее, чем когда бодрствую, – пробормотала она и сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.

* * *

– Pardon! Je te…

Женщина не договорила, потому что в этот момент наконец увидела его и дернулась, словно от удара.

Карлик, не отрываясь, смотрел ей в лицо, и его рот кривила сползшая набок благодаря большей подвижности левых лицевых мышц улыбка.

Красивая ухоженная женщина в черном стильном пальто всхлипнула и прижала к карминно-красным губам руку, затянутую в тонкую лайковую перчатку с декоративным швом, идущим от указательного пальца и теряющимся в раструбе рукава.

– Смотри, куда прешь, – ответил он по-русски и, развернувшись, пошел прочь, раздувая ноздри, чтобы как можно дольше ощущать обманно-сладкий запах ее духов.

Он впервые видел эту женщину, однако ненавидел ее со всей силой, на которую только был способен. Профессор прав – эта кукушка приехала, чтобы продолжать мучить того, кого уже однажды предала и обрекла на страшные мучения.

Его собственная мать… – если к таким существам, конечно, применимо это слово – наверняка совершенно такая же: богатенькая, приличная, хорошо одетая и вкусно пахнущая. Когда-то она, так же, как эта, обрекла на боль и муки человеческое существо. Просто так. Незаслуженно. Несправедливо.

Он оглянулся. Француженка так и стояла среди толпы, глядя ему вслед.

«Ну что же, госпожа Моник Аль-Каддур, – подумал он, злобно шикнув на замешкавшегося на пути ребенка, – мы с вами еще встретимся…»

Выйдя из душного, забитого людьми здания аэропорта, он остановился у стеклянных дверей и набрал знакомый номер.

– Она прибыла, – сообщил карлик в трубку.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно отозвался бесцветный, до того спокойный, что, кажется, вовсе лишенный интонаций мужской голос. – Запомни ее, но пока не трогай. Она будет приманкой, на которую мы поймаем беглецов.

– А потом? – карлик почувствовал почти позабытое волнение, от которого вдруг запершило в горле. – Потом вы разрешите…

– Разумеется. Потом она будет целиком твоя.

Он перевел дыхание и вдруг решился.

– А та… другая… профессор, вы ведь обещали, что назовете мне ее имя, позволите ее найти…

В трубке послышался сухой смешок.

– Ты много хочешь. Я обещал тебе назвать имя твоей матери и сделаю это. Но не сейчас. Имей терпение. Пока с тебя и Моник Аль-Каддур довольно.

– Да, спасибо, профессор.

Карлик нажал отбой и двинулся к стоянке такси. Он не чувствовал разочарования. Напротив, назови профессор имя матери сейчас, пожалуй, это оказалось бы для него слишком много. Ну, убьет он ее. Пусть не сразу, постепенно, чтобы она почувствовала на себе, что такое мучения, чтобы она молила о смерти как о высшем благе… Но потом-то все равно убьет. И что останется? И сейчас-то у него есть только эта ненависть к ней – центр его существа, залог существования. Ненависть живет в нем свернувшейся змеей, составляя весь смысл его жизни. Убери ее – и что останется тогда?

Нет, все идет правильно. Сначала Моник, а самое сладенькое – напоследок.

Он сел в такси и принюхался. Запах ее духов все щекотал его ноздри.

– Здесь пахнет духами? – спросил он плечистого лысого водителя.

Тот удивленно принюхался и помотал головой.

– Врешь!! – карлик исступленно ударил по торпеде ^[8]кулаком.

Водитель бросил на него взгляд, явственно говорящий: мало того что урод, так еще и придурок, но промолчал, не желая связываться с явным психопатом.

---

8 Торпедо – приборная доска в автомобиле.