– И как меня угораздило? – недоуменно спросил я – скорее себя самого, чем Хэхэльфа. Но ответ на этот риторический вопрос у него имелся.
– Ты сколько курмды сгрыз, помнишь? А один кусочек вроде того, который ты отправил в рот с самого начала, – это же все равно, что большая кружка обыкновенного пива.
– Ничего себе! – ужаснулся я. – Получается, я выдул несколько бочонков?
– Вроде того. Курмда тем и хороша для того, кто хочет как следует напиться: столько жидкости ни в одно брюхо не поместится!
– Ох! – вздохнул я. – Вообще-то предупреждать надо!
– Вообще-то соображать надо! – парировал он. – Я же тебе не нянька!.. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Иди искупайся, будем собираться в дорогу. Или хочешь еще денек погулять?
– Курмды погрызть? – простонал я. – Спасибо, с меня хватит!
– А плясал ты замечательно! – сказал Хэхэльф мне вслед. – Я уж начал сомневаться: не улл ли ты, часом? Просто очень худой и бритый…
Я разделся, перед тем как нырнуть в море, и немного испугался: невооруженным глазом было видно, что я здорово растолстел. Ничего страшного, конечно, но я привык к своему плоскому животу, и мне совершенно не понравилась небольшая, но вполне заметная складка, нависающая над поясом.
Искупавшись, я потребовал у Хэхэльфа зеркало и с отвращением уставился на свою рожу: кажется, за минувший день она стала ровно в два раза шире. Думаю, кырба-ате были бы мною довольны!
– Это что, тоже от курмды? – сердито спросил я Хэхэльфа.
– Ну да, – хмыкнул он. – Ты ее столько сожрал, я бы не удивился, если бы ты превратился в улла. Говорят, такое тоже бывает…
Я отлично понимал, что Хэхэльф шутит, но его заявление все равно повергло меня в самую настоящую панику. Я снова уставился в зеркало, чтобы убедиться, что не начал зарастать густой черной шерстью. К счастью, ничего, кроме недельной щетины на моей непомерно раздавшейся вширь роже, не обнаружилось. Время от времени я брал у Хэхэльфа некое подобие опасной бритвы, чтобы привести себя в порядок, но в последние дни совсем обленился. Зато сейчас я схватился за его бритвенный прибор как утопающий за соломинку и скоблил свои округлившиеся щеки, пока они не стали идеально гладкими. Хэхэльф наблюдал за моими судорожными действиями с немым восхищением.
– Ты что, поверил? – наконец расхохотался он.
– Нет, конечно, – вздохнул я. – Но все равно это ужасно! Так отожраться за один день… Все, больше никакой курмды! Хватит, нагулялся!
– Дело хозяйское, – усмехнулся он. – Но вообще-то вполне достаточно просто знать меру…
– Знаешь, что самое противное? – хмуро сказал я Хэхэльфу после того, как он позавтракал (я-то был так шокирован видом своего округлившегося живота, что даже смотреть не мог на еду), и мы решили еще раз искупаться на дорожку.
– Да ну тебя, Ронхул, не будь занудой! – отмахнулся он. – Было бы из-за чего шум поднимать! Три дня в дороге, и от твоего пуза следа не останется. А даже если и останется, уверяю тебя, добрая половина человечества все равно сочтет тебя тощим, а прочим покажется, что ты просто худой…
– Да не в пузе дело, – вздохнул я. Набрал побольше воздуха в легкие, нырнул, потом снова появился на поверхности и хмуро сказал ему: – Чудеса закончились. Помнишь, какой я был: легкий, как пух, веселый и ко всему равнодушный – одним словом, одержимый. А теперь – все! Я снова стал таким, как раньше. Замкнутый круг!
– Ну и что? Чудеса – не кошелек, чтобы все время оставаться у тебя за пазухой, – пожал плечами Хэхэльф. – Они приходят и уходят, заставляя нас выть от тоски по несбывшемуся, а потом снова возвращаются, когда мы их не ждем. И вообще нет ничего более переменчивого, чем человеческое сердце, Ронхул, – разве ты не знал? Было бы странно, если бы ты всегда оставался одним и тем же!
Я изумленно уставился на своего друга.
– Слушай, ты такой мудрый, усраться можно! Шутки шутками, а я не удивлюсь, если завтра выяснится, что ты – очередной замаскированный бог, вроде Варабайбы, или тайный предводитель всех Мараха, или… – Я умолк, поскольку больше ничего не мог придумать.
– Ну что ты, Ронхул! Не сочиняй! – фыркнул он. – Япросто Хэхэльф Кромкелет из Инильбы, а если в моей башке иногда и появляется удачная мысль – что ж, с кем не бывает…
Мой друг скрылся под водой, а потом его лохматая голова появилась на поверхности в нескольких метрах от меня.
Разговор явно был закончен – оно и к лучшему! Пришло время действовать, и я уже чувствовал вполне ощутимый зуд в ногах: нетерпеливые конечности настойчиво просились в дорогу.