Слишком чужая, слишком своя

-—Керстин... — голос Олега. Он смотрит на меня. Хочет что-то сказать?

—Кто такая Керстин? Как ее найти?

— Ты — Керстин...

Егo голова падает с глухим стуком. Я знаю: он мертв.

9

 — Так вы утверждаете, что они убили друг друга? — Этот не в меру ретивый лейтенант Волошин уже до смерти мне надоел. Другой версии у него нет, но он продолжает строить из себя лейтенанта Коломбо.

— Вы уже в четвертый раз спрашиваете меня об этом. Что вас смущает?

— Слишком уж все гладко получается. Чересчур удобно.

Да, парень, ты прав. Я сделала все, чтобы тебе было удобно. Они так близко упали, а его рука была еще теплой и достала до рукояти ножа... Там только его отпечатки пальцев, я же не идиотка. Я облегчила тебе жизнь, а где благодарность? Нет, вместо этого я стала объектом грязных подозрений!

— Но это — правда. Все, что здесь произошло, для меня абсолютная неожиданность. Вы, наверное, уже знаете: я сегодня первый день на работе. Принесла эскизы новой коллекции, вот эти. Поговорила с фотографом, потом зашел Олег... — я очень убедительно всхлипываю. Во мне гибнет великая актриса.

— Что было дальше?

— Но вы уже спрашивали меня! Неужели я еще раз должна буду пересказывать этот кошмар?!

— Извините, Юлия Павловна, но такова процедура.

Нет, процедура не такая, я точно знаю.

— Зашел Олег, мы поговорили...

— О чем вы говорили?

— О показе в Таллине, о выплате пособия Сабине, нашему фотографу — у нее недавно родился ребенок... О том, что нужно временно нанять другого фотографа, о договоре с Варшавой, куда вместо меня ездила Вика... Лейтенант, вам это и вправду нужно? Наша внутренняя кухня?

— Продолжайте.

— Хозяин — барин... Если вам это как-то поможет... Потом Олег начал ссору — он предлагал уволить Сабину — мол, ребенок будет болеть, толка от нее не будет... Я довольно резко ему возразила. Понимаете, лейтенант, я не могу так поступить. Ведь они с Феликсом работали на меня много лет. Так что мы немного поссорились и он начал переходить на личности. А потом влетела эта дура с пистолетом...

— Это был револьвер.

— Возможно, какая разница. Я не разбираюсь. Олег спросил, зачем она взяла его пистолет...

— Револьвер.

— Да, лейтенант, но мне без разницы. Нет, не надо, не объясняйте, мне неинтересно.

— Ну, хорошо, — он встает и начинает ходить по комнате. — Вы согласны помочь нам в проведении следственного эксперимента?

— Сейчас? Нет, я не могу, я... мне надо немного полежать. Я поеду домой.

— Нет, не сейчас. Скажем, где-то послезавтра. Когда будет заключение патологоанатома и заключение экспертизы. А сейчас надо поехать в управление, где у вас возьмут отпечатки пальцев и занесут в протокол показания.

— Так вы что, битый час мучили меня вопросами, а теперь оказывается, что я снова должна рассказывать весь этот кошмар?

Я начинаю закипать. У меня нет времени на эти глупости. Я устала и хочу есть. Я не хочу ехать в милицию, где со мной могут сделать что угодно.

— Но я должен был расспросить, а официальные показания...

— Так и начинали бы сразу с официальных показаний. Или вы считаете, у меня других дел нет, только кататься с вами по управлениям? Я два месяца не была на работе, у меня куча дел и ужасная головная боль...

— А где вы были целых два месяца? — Ну, все, следственные таланты этого парня мне ясны. Интересно, у меня есть адвокат?

— Я попала в аварию, и мне делали сложную операцию на открытом мозге. Мне снять парик? — Лучше не надо, парень, для твоей же пользы.

— Извините. Это можно проверить?

Он, наверное, совсем дурак, если спрашивает об этом. Все, что я говорю милиции, можно проверить. По крайней мере когда я ссылаюсь на других. Все остальное проверить невозможно, и тебе придется поверить мне на слово. Это же надо! Я проходила у него свидетелем по делу об убийстве скунса, а он даже не поинтересовался, кто я и что.

— Конечно. Вы можете позвонить моему доктору... Где-то здесь у меня есть его визитка... А впрочем, не надо, вот и он сам.

В комнату заходит Виталий. По его лицу я понимаю, что он уже все знает. Вот только откуда? Я слышу, как Светлана что-то кому-то доказывает, ее взволнованную речь поддерживает неизвестный мне мужской голос. Кому она там присела на уши? Я хочу домой. Я голодна. У меня болит голова. Кто-нибудь объяснит мне, что тут за сумасшедший дом?