Одна минута и вся жизнь

— Я позвоню, когда мы будем выезжать.

— Хорошо.

Они много раз так делали. Дана загнала машину в гараж, взяла Леку и отнесла его наверх в спальню. Она уложила сына в постель, сняв с него сандалики, а велюровый костюмчик мягкий, в нем можно поспать. Вот и пусть спит, набегается еще.

Дана спустилась вниз и пошла на кухню. Надо приготовить что-нибудь вкусное, Аннушка скоро вернется из школы. Дана достала посуду, продукты, но все валилось у нее из рук. Вот, просыпалась мука. Упала ложка. Разлилось масло.

— Да что же это такое?!

Дана выскакивает на улицу и смотрит на дорогу. Вроде бы рано еще. Тяжелая тоска заползла в ее душу. Она возвращается в дом, листает альбом. Вот Лидия Петровна с Аннушкой. Одинаковые голубые глаза, веселые улыбки. Дана так и не научилась смеяться с тех пор, как не стало Стаса.

Часы тикают очень громко. Вот наверху проснулся Лека и, деловито кряхтя, спускается по ступенькам. Он выломал несколько прутьев в своей кроватке, и теперь свободно перемещается по дому. Так птенец взламывает скорлупу яйца. Лека растет парнем свободолюбивым и теперь сам может вылезать из кроватки, когда ему этого хочется.

Дана вывела малыша в сад, он тут же влез в песочницу и принялся там ковыряться. Она снова вышла на дорогу. Такси не было видно. Стоял тихий день, совсем летний, и небо глядело на Дану синими глазами Стаса. Кошка, живущая в ней, встревоженно била хвостом.

«Может, они пошли в кафе? Аннушка любит бывать в разных забегаловках, ей там вкуснее».

Дана заводит Леку в дом, кормит обедом.

Сын возится на ковре, а Дана стоит у окна. По дорожке к дому идет человек. Пожилой мужчина в сером костюме-тройке. Что ему надо? Наверное, ошибся адресом. Вот, звонит в дверь.

— Госпожа Ярош? — Он не смотрит на Дану. — Мне очень жаль, но случилось несчастье. Я должен вам сказать…

Она не понимает, кто так кричит в ее доме. Кричит громко и отчаянно, чтобы не слышать того, что сейчас скажет этот человек.

10

Вадик с Даной молча сидят на кухне. Цыба думает о том, что надо бы позвонить Витальке, остановить Дану, которая, похоже, все-таки спятила, но его решимость разбивается вдребезги, когда он поднимает глаза и наталкивается на пустой взгляд подруги. И тогда он думает о том, что поступил бы на ее месте точно так же. Но только Дана — женщина. А это совсем другое дело.

— Ты мыслишь стереотипами. — Дана знает, о чем он сейчас думает. — Впрочем, как и большинство мужчин. И убийца Аннушки тоже мыслит стереотипами. Поэтому у меня все получится.

— Может быть. — Вадим обреченно вздыхает. Он никогда не умел спорить с ней. — Ладно, ложись спать, а завтра я приеду опять. Что привезти?

— Результаты переговоров. И спроси у Витальки, как он договорился с моими.

— Ты сумасшедшая.

— Это мы уже выяснили, и что? Все сумасшедшие. Норма — понятие расплывчатое.

— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь.

— Преимущества классического образования.

— Ясно. Ты вот скажи мне другое. Долго еще будешь мучить Витальку?

— Как получится.

— Тебя надо показать доктору.

— Показывали. Он сбежал, потому что не мог справиться со своим торчащим членом.

Вадик плюнул и ушел. Дана слышит, как отъехала его машина. Она осталась одна в пустой квартире. Эти комнаты когда-то казались ей огромными, а линолеумные плитки пола — верхом элегантности. Теперь она смотрит на все другими глазами.

«С возрастом здорово меняется восприятие. Наверное, отсюда и проблема непонимания между поколениями. Надо делать друг другу скидку на разницу восприятия».

Дана укладывается на свою старую кровать и засыпает. Утром ее будит сирена.

«Значит, уже девять часов».

Каждый понедельник на трубном заводе ровно в девять утра включают сирену — для проверки. Так было, когда они только переехали сюда, и Дане приятно слышать этот звук, пришедший из прошлого.

Она наскоро завтракает, глотает витамины и выходит из квартиры. Сейчас главное — не попасться на глаза соседям, хотя Дана помнит, что здесь никто не отличался любопытством, только ведь прошло столько лет! Но в понедельник подъезд пустует.

Дана идет на остановку мимо зловонных мусорных баков, мимо желтых одинаковых пятиэтажных коробок, в которых летом жарко, как в аду, а зимой — холодно, как на Северном полюсе. Мордатые коты равнодушно наблюдают за ней, сидя на горах отходов. Коты здесь всегда отличались особенной упитанностью. Дане приятно сознавать, что и это не изменилось.