Одна минута и вся жизнь

— Вы хотите денег.

— В общем, да.

— Понятно.

Адвокат выдерживает паузу. Пусть эта рыжая дуреха немного помается и почувствует собственную ничтожность. Могла бы хоть перчатки снять! Не, это низкий класс. Все они работают только тем, что у них между ног. И все хотят урвать кусок пожирнее. Госпожа Иванова всегда принимала сторону мужей в таких случаях, но выставить клиентку за дверь будет глупо. Надо узнать, кто там муж, и позвонить ему. И продать информацию о маневрах убитой горем супруги.

— Мне нужны все ваши данные.

— Зачем? Я просто хочу посоветоваться, что мне светит…

Женщина достает из кармана прозрачный зеленоватый шарик.

— Я должна знать о вас все, чтобы дать вам совет, — говорит Иванова.

— Дайте мне воды, — просит гостья, адвокат протягивает ей стакан. — Глупости! — Посетительница вскакивает. — Вы хотите рассказать все этому толстому уроду!

Рыжая незнакомка роняет на пол стакан с водой, бросается к двери и выскакивает из кабинета. По полу катится зеленоватый шарик.

— Эй! — кричит Иванова.

Раздается шипение, и она чувствует, что не может вдохнуть, совсем не может… И ковер близко. Прямо перед глазами.

Женщина в черном опять осторожно открывает дверь. Бурная реакция уничтожила шарик. Адвокатесса лежит на боку, вывернув руки.

— Чем же ты меня так раздражала? — Посетительница смотрит на тело. — Ладно, неважно. Что тут у нас?

Сейф не заперт. Удивительная беспечность. Женщина с зелеными глазами роется в бумагах. Ничего особенного.

— Наверное, дома у тебя что-то имеется. Не может не быть.

Она открывает сумочку адвоката и достает ключи и документы. Ну, вот. Это совсем недалеко, буквально в нескольких кварталах. Интересно, нет ли в столе дубликата ключей? Так и есть. Еще одна связка сиротливо лежит в ящике стола. Это на случай утери сумочки, чтобы не резать металлическую дверь.

— Тебя скоро найдут, Даша. — Женщина смотрит на труп. — И тогда у ментов возникнет вопрос: где твои ключи от квартиры? А так я возьму запасные. Мне сегодня везет, а вот тебе — не очень.

Она выходит из кабинета, открывает входную дверь и выскальзывает в ночь. Стук ее каблуков сливается со звуками ночного города. Старый дом без консьержки, четыре кнопки домофона блестят, отполированные множеством нажатий, остальные потемнели, подъезд пустой и гулкий. Она тихо поднимается на второй этаж. Вот нужная металлическая дверь. Ключ легко поворачивается, второй — тоже, и ее окутывает сладковато-приторный запах чужого жилища. Она зажигает свет и снимает сапожки.

— А госпожа Иванова страдала отсутствием вкуса. — Женщина сбрасывает куртку. — Деньги у нее водились, а вот вкус и не ночевал. Впрочем, это теперь неважно. Эй, сейф, ты где?

Сейф в спальне. Никаких наворотов, никакой сигнализации. Щелкнул замок, дверца открылась.

— Ну, что у нас тут? О, даже так?

Увесистый пакет вмещает в себя несколько пачек долларов.

— Где же ты столько заработала, подруга? Явно не в постели, там ты, скорее всего, немногого стоила. Эврика! Я поняла, что меня в тебе так раздражало. Это твоя постная мина профессиональной девственницы. Вот оно! Вот это самое меня и бесило.

Дальше идут какие-то бумаги. Она запихивает их в пакет. Просмотрит в номере. И пистолет системы «макаров».

— Зачем пистолет такой душке? На твою невинность, дорогая, сроду никто не покушался. Ну, как, я ничего не пропустила? Э, нет, не обманешь!

Сейф пуст. Женщина кладет туда бумаги с рабочего стола и часть денег.

— Твои наследники передерутся за каждый доллар. Видишь, как это глупо — иметь при себе запасные ключи? Пока, красотка. Счастливого разло-жения.

Она закрывает сейф, одевается и выходит, старательно заперев дверь. Все это время она не снимала черных кожаных перчаток, поэтому просто выходит из подъезда и идет в гостиницу.

В номере неуютно. Женщина идет в ванную, долго плещется под душем, потом садится в кресло и раскладывает принесенное на столике. Тридцать тысяч долларов. Пистолет пусть пока полежит в стороне. Теперь бумаги.

Руки женщины начинают мелко дрожать. Перед ней четкие фотографии, сделанные полицейским экспертом. Малышка в розовом платьице и одной туфельке. Сломанная куколка. Маленький белокурый котенок. Ее Аннушка. Она не видела ее такой. Вот оно. Лидия Петровна лежит на асфальте в залитом кровью белом костюме. Шляпка отлетела, подол задрался, обнажая все еще красивые ноги. Вернее, ногу. Вторая нога превратилась в месиво.