Одна минута и вся жизнь

— Его теперешняя фамилия ничего тебе не скажет. Да и прошлая тоже. Только Дана Ярош знала его.

— Ты тянешь время.

— Да. Я скажу тебе кличку, под которой его знала Дана. Хочешь?

— Ты мне все скажешь, так что не тяни.

— Танкер. Его кличка была Танкер.

Дана вздрагивает. Танкер? Это имя всплыло в памяти почти сразу. Но они не были друзьями, скорее наоборот.

— А при чем тут Вика?

— Она так ненавидела Дану Ярош, что готова была на все, чтобы уничтожить ее.

— То есть ее отравление просто инсценировка?

— Ну, конечно же! Оклеить фотографиями Стаса Яроша квартиру, слегка отравиться — время было рассчитано по секундам, наркотики опасны. Наготове санитарная машина. Только в мышеловку угодила твоя любопытная сестрица. А Вика разыграла комедию вслепую.

— Ты уверен в этом? А диск?

— Диск? Какой?.. О, черт! Так, значит, это Вика стащила его… Вот не ожидал.

— Ты многого не ожидал, дорогой. А сейчас разливаешься соловьем. Почему?

— Это потому, что ты все равно отсюда не уйдешь. — Алекс усмехается. — Охрана за дверью.

Дана поворачивается, но дверь открывается.

— Если ты станешь стрелять, то заденешь меня, радость моя.

Дана опускает оружие. Этот голос она узнает из тысячи. Потому что в комнату входит Виталька.

— Ты кто такой?! — Алекс в ужасе сжимается.

— Да так, никто. — Виталий смотрит на него с плохо скрываемым отвращением. — Просто мимо проходил.

— Так ты следил за мной? — Дана начинает закипать.

— Прими антибиотики, детка. А мы с твоим новым другом расспросим господина Майора по-своему. Думаю, он не станет запираться.

— Да. — Костя уже все решил для себя. — Познакомь меня со своим другом, Дана.

— Это Виталька.

— Дана?! — Алекс переходит на визг. — Дана Ярош?!

— Уже нет. Дана Ярош умерла.

Они выводят Алекса из клуба и усаживают в машину. Неожиданно для себя Дана засыпает. Машина едет, Дана спит глубоким сном. Ей ничего не снится. А она так любила видеть сны — когда-то давно. Еще при жизни.

19

— Ты следил за мной!

Дана вне себя от бешенства. Она снимает макияж, сидя перед зеркалом, Виталий расположился в кресле. Он наслаждается тем, что наконец Дана рядом, и его совершенно не волнует ее раздраженный голос.

— Киска, тебе нужно отдохнуть.

— Не твое дело. Какого черта ты привязался ко мне? Это мои проблемы.

— Я так не думаю. — Виталий любуется ее движениями.

— Я требую объяснений.

Виталий смеется. Он так долго шел по ее следам, он столько усилий предпринял, чтобы остаться незамеченным, едва не спятил от отчаяния, когда потерял ее след — там, в больнице, — что сейчас его не волнует ее рассерженное шипение.

— Я скажу, только не перебивай меня, о\'кей?

— Очень надо! Я с тобой вообще разговаривать не стану.

— Станешь, конечно же. Но потом, когда поостынешь. — Виталий уворачивается от баллончика с дезодорантом, которым Дана запустила в него. — О, хороший запах, не надо швыряться.

— Клоун!

— Может быть. Дело в том, что наш общий друг Цыба, пребывая в сильнейшем душевном волнении, рассказал мне о твоем плане. Он был не уверен, что правильно поступил, помогая тебе. Я, естественно, бросился вдогонку, но найти ваше величество оказалось непросто. Сначала я наткнулся на сообщение о смерти адвоката Ивановой. Зачем ты ее убила?

— Она помогала убийце.

— Нет, дорогая. Я думаю, она тебя просто раздражала. Я согласен, дамочка была несимпатичная до крайности и вполне заслужила смерть. Потом сообщения о драке в ночном клубе в одном интернет-портале, я сложил два и два — и дождался тебя в клубе «Лас-Вегас». Я постарался, чтобы ты меня не заметила. Очень постарался.

— И что с того?

— Я шел за тобой след в след. Видел, как ты третируешь Антона Градского. Душа у парня жиденькая, а ты дала ему лошадиную дозу взрослых мыслей. Где он теперь?

— Мне это неинтересно.

— А я поинтересовался. Он сейчас снова обосновался в Белгороде, купил там небольшое кафе.

— И что?

— Да так просто. Похоже, парнишка научится стоять на своих ногах. Я немного помог ему.

— Ты? Но зачем?

— Малыш, разрушение — это не всегда хорошо. Старое ты в нем благополучно разрушила, а я помог ему начать сначала.