— Ладно, не стони, я возвращаюсь, черт бы тебя побрал! — Я снова подхожу к нему. — И что, другого места, чтоб упасть, не нашлось? Мог бы вывалиться немного дальше, там полицейский участок, чтоб ты знал. Не мычи, все равно я не понимаю... да, крепко тебя скрутили. Не дергайся, сейчас я маникюрные ножницы найду, по-моему, где-то они были у меня... ага, вот.
Я пытаюсь сделать все быстро, но ножницы маникюрные, а не портновские, да еще и китайские, так что дело движется медленно, но все же это лучше, чем вовсе без ничего. Ну вот, освободила ноги, теперь и руки.
— Полоску с лица отдирай сам.
Но он не может. Естественно, кто бы сомневался! У него восстанавливается кровообращение в конечностях, ему больно. Думаю, даже очень больно. Сквозь распухшие веки на меня умоляюще смотрят глаза — уже темно, он вряд ли сможет меня потом опознать, если что... Ладно, скотч я тоже сниму, пусть позовет на помощь. Один резкий рывок — и порядок.
— ... твою мать!
— Так ты еще и материшься?! Ну, ладно, счастливо оставаться. Вот, возьми телефонную карточку, позвонишь куда тебе нужно, там еще времени минут десять осталось. Адрес — вон, смотри, на доме табличка, телефонный автомат рядом. Надеюсь, он работает. Позвонишь, за тобой приедут и окончательно спасут. А мне пора.
Я готова пнуть себя, потому быстренько поднимаюсь. Я подумала об этом, но как-то вскользь, а зря. Ведь те, кто потерял этого парня, уже обнаружили пропажу и теперь едут назад в поисках утерянного груза. Думаю, скоро они будут здесь, и тогда моя жизнь окончится сегодня, эти люди не оставят свидетеля, я бы точно не оставила.
— Пожалуйста, подождите! Я прошу вас... я совсем не могу подняться... — бормочет парень.
Черт бы тебя побрал! Нет, ни за что не вернусь, отлежится немного, оклемается... Сама не верю в это, но я ничего ему не должна.
— Еще минутку, прошу вас...
Я должна идти, бежать отсюда, иначе вляпаюсь в неприятную историю, и уж мне-то точно ни один человек не поможет.
— Что еще?
— Мне нужно где-нибудь побыть до утра, хоть несколько часов, — лепечет парень.
— Прости, но я не могу тебе помочь. Если хочешь, могу вызвать «Скорую» или полицию.
— Нет, я не... а вы? Вы где-то живете... мне только до утра, а потом я уйду...
— Нет.
— Я заплачу вам.
— Забудь об этом. Деньги для меня не дороже жизни.
— Но я даже пошевелиться не могу, а на улице холодно.
— Кровообращение скоро восстановится, до смерти ты не замерзнешь, шестнадцать градусов на улице, осень в этом году теплая. Ну, простынешь маленько, это не смертельно. Позвони домой, пускай за тобой кто-нибудь приедет. Не надо впутывать меня в свои проблемы, я и так сделала для тебя больше, чем должна, ты заметил?
— Да, и я вам благодарен, но...
— Все, пока.
Я не успеваю пройти и пары шагов, как темноту прорезает свет фар. Машина далеко, но почему-то я понимаю, что это именно та машина. Понимает это и парень на тротуаре. Убежать я не успею, спрятаться негде, сплошной ряд стен и дорога.
Я хватаю парня и тащу его к телефону. Куда подевались уютно обоссанные телефонные будки? Теперь стоят синие пластиковые навесы, и все. Ну, что же, попробую воспользоваться тем, что есть. Я расстегиваю плащ — он длинный, почти до щиколоток.
— Обхвати меня за талию и прижмись, может, под плащом не заметят, — говорю найденному.
Я вставляю телефонную карточку и беру трубку. Машина совсем рядом, а мой подопечный сжал меня так, что дышать трудно.
— Радиотакси слушает.
Фары машины хищно и бесстыдно освещают меня. Что ж, умирают один раз. От судьбы не уйдешь.
— Пожалуйста, пришлите такси на угол Стефанова и Гончарова.
— Куда вам ехать?
Машина едет медленно, слишком медленно. Вот сейчас они остановятся, выйдут, и тогда мне конец. Все-таки добрые дела — не мой профиль.
— К Дому одежды.
— Ждите, машина сейчас будет.
Свет фар отдаляется. Неужели выгорело?
— Эй, не сжимай меня так, мне больно.
— Думаешь, они вернутся?
— Не скоро.
Белая машина с красными буквами «Аргос-такси» вынырнула из тумана.
— Сделай вид, что ты пьян.
Ему для этого не нужны дополнительные усилия. Он молчит, и я тащу его в салон.
— Девушка, а ваш муж не будет блевать?
— Нет. Уже выблевал все, что мог.
Таксист с пониманием кивает и двигается вперед. За окном мелькает ночь — фонари, витрины, реклама, чьи-то освещенные окна, за которыми чужая жизнь.