— Возможно. Но я не понимаю, к чему в этой истории Климковский и Корбут?
— К сожалению, я этого тоже пока не знаю. А кто-то знал, что рано или поздно вы свяжетесь с Корбутом, и устроил вам ловушку.
Значит, есть что-то, чего ты не знаешь, всезнайка? Ты многого не знаешь. Например, о негативе, о фотографиях и документах, и о моем свидетельстве о рождении, и о газетной вырезке тоже....
«Надо изучить жизнь и смерть Клауса Вернера», — так говорил Корбут, а у него были в голове мозги. И та газетная вырезка, что лежала в тайнике, — я не верю в такие совпадения. Анна Вернер и Люба Климковская похожи, как близнецы. Значит, Корбут нашел, что их связывает, но что? Старик откопал ответ на вопросы, а мне оставил только намек.
— Я хотела бы просмотреть материалы, собранные вами на Клауса. Они у вас?
— У меня, конечно, но там нет ничего существенного.
— Все равно. Я хочу их увидеть.
— Хорошо, поедем.
Мы садимся в машину и едем туманными улицами. Все порядочные люди на работе, и только мы слоняемся, как неприкаянные. Как же я проморгала этого гада Андрея? Или он хороший актер, или что-то не сходится. Но когда все закончится, я заведу себе кота. Он будет спать в моей кровати, воровать со стола разную мелочовку, ждать меня с работы. А когда придет время кошачьих свадеб и он дернет за какой-нибудь королевой подворотни, я только улыбнусь. Он вернется, отощавший и довольный, я выведу ему блох, и мы снова будем жить, как жили.
— Куда это мы приехали?
Дом старый и неприметный, стоит среди таких же развалюх в частном секторе. Только соседние дома еще более заброшенные.
— Заходите, не бойтесь.
Кто боится? Мы умеем о себе позаботиться. И не только о себе.
— Что у вас тут?
— Конспиративная квартира.
— О как! Но теперь мы о ней знаем!
— Конечно. Как вы уже поняли, я не имею никакого отношения к полиции, к ФСБ — тоже. Но даже от службы, в которой я работаю, у меня есть небольшие тайны. Например, вот этот дом. Прошу садиться. Сейчас найду нужные файлы, и мы посмотрим, что я пропустил в своих изысканиях. Вы ведь тоже не все мне сказали? Что вы скрыли, Элиза? Хотя я могу вас понять.
— Вы слишком много говорите.
— Это чтобы снять напряжение.
— Лучше выпейте валерьянки.
Он какой-то миг смотрит на меня, потом начинает хохотать.
— Никогда еще не встречал такой удивительной женщины! Элиза, смех заменяет визит к врачу. Мне нравится ваш стиль.
— Что вы нашли?
— Пожалуйста, садитесь к монитору. Что вы хотите знать?
— Все.
— Клаус-Отто Вернер, родился 18 октября 1944 года. Родители... неважно, они погибли во время бомбардировки Берлина в 1945-м, а ребенка поместили в приют, где в 1948 году его разыскал дядя, брат его матери, Адольф-Мария фон Штромбек, он и забрал племянника к себе. Вот несколько фотографий. Кстати, дядя Клауса, этот самый фон Штромбек, был тот еще жук! Во время войны он сидел в своем замке в Тироле и на первый взгляд не участвовал ни в чем, но ходили слухи, что именно он руководил одним из подразделений военной разведки. Правда, этого так никто и не доказал, как и его связи с Борманом. После войны фон Штромбек оказался в Восточной зоне и достаточно долго жил в Дрездене, потом переезжал с места на место, пока окончательно не уехал в Западный сектор, где жил до самой смерти, а умер он три года назад. С племянником всегда поддерживал самые тесные родственные отношения. Остальное неинтересно.
— Распечатайте мне фотографии.
— Зачем?
— Так мне хочется. Для семейного альбома.
— Что-то вы крутите, Элиза. Ну ладно. Давайте дальше. Вот учеба в Берлинской академии, научные работы. Как ученый Клаус подавал большие надежды. Вот, бывал в Союзе, два раза, второй даты нет.
— Думаю, в архивах есть документы...
— Которых мы никогда не увидим. Дорогая моя, кто вам разрешит просматривать такие архивы?
— Ладно, дальше.
— Вот женитьба. На гражданке России Анне Петровне Вольской.
— Что?!
— Не понимаю. Что вас удивило?
Я тебе пока не скажу. Но я все поняла. Таких совпадений не бывает — возможно, это просто исключение. Анна Вернер носила фамилию Вольская. А ее мать...
— Кто родители Анны?
— Это важно?
— Принципиально важно.
— Сейчас выясню. Да, вот... мать, Оксана Ивановна Вольская, отец — неизвестен. Довольны?