Завещание рождественской утки

Я молча слушала заведующую. Хорошо, если так! Не везет тебе? Возьми другое имя и обрети счастье. Но, боюсь, от этого лучше не станет, надо поработать над характером.

– Вероника послушалась, и у нее все наладилось, – завершила рассказ Лидия Максимовна.

– Вы действительно не общались с воспитанницей после того, как та покинула интернат? – поинтересовалась я.

Собеседница отложила газету.

– У нее началась новая жизнь – институт, другие подруги, заботливые бабушка и отец. Меньше всего Нике хотелось вспоминать свое детство. Нет, она к нам никогда не заглядывала, не звонила, не поздравляла с праздниками. Но я не обижалась, понимала: ей лучше закопать поглубже прошлое.

Дверь в кабинет распахнулась, появилась Ада Борисовна.

– Пожалуйста, не начинай, – поморщилась, взглянув на нее, Лидия Максимовна. – Виола ничего плохого не хочет, она пытается понять, кто и почему лишил жизни наших воспитанниц.

– На днях Борисова неожиданно позвонила мне. Она казалась очень напуганной, попросила о немедленной встрече, – сообщила Хотенко.

– Ты мне ничего не сказала, – удивилась директриса.

– Так тебя десять дней в Москве не было, – напомнила Ада Борисовна, – ты летала в Екатеринбург на конференцию, вернулась вчера ночью.

– Ой, точно, – кивнула Лидия Максимовна.

Завуч села на диван.

– Когда не общаешься с человеком много лет, то, конечно, удивляешься, если он вдруг о тебе вспомнил. Я сняла трубку в своем кабинете и услышала: «Ада Борисовна? Здрассти, это Вера Филиппова». В первое мгновение я даже не поняла, кто это. Молчала и пыталась сообразить, кто меня беспокоит. Из санэпидемстанции? Или из детской поликлиники? Женщина тем временем продолжала: «Мне срочно надо с вами встретиться! Посоветоваться не с кем, а я в беде. Вы меня не узнали? Я Ника Борисова, теперь Вера Филиппова. Помните, я же имя поменяла».

Мне стало понятно: Ада Борисовна, выскочив из кабинета, далеко не ушла, а подслушивала нашу беседу с Лидией Максимовной. И сейчас, несмотря на откровенную неприязнь ко мне, она решила поделиться информацией.

…В интернат Вера приехать отказалась, упросила Хотенко встретиться в шумном сетевом кафе, где посетители не обращают друг на друга внимания.

Ада Борисовна сразу узнала бывшую воспитанницу, та почти не изменилась. Правда, стала дорого одеваться.

– Я схожу с ума, – сказала молодая женщина, – снова начала куролесить ночью. Вдруг опять кого?то захочу убить?

– Глупости, – твердо сказала Ада Борисовна. – Да, в детском возрасте у тебя наблюдались проявления лунатизма, но они бесследно прошли. Пока ты была у нас, никогда не бродила по ночам.

Филиппова передернулась.

– А вместе с Никой Борисовой погребен и лунатизм, – уверенно заявила воспитательница. – Кто тебе сказал про твои ночные прогулки? Супруг?

– Я не замужем, – уточнила Филиппова. – Сама поняла, что дело плохо. Сегодня утром спускаюсь на кухню, а там беспорядок, сок гранатовый отпит из бутылки и выплюнут.

– Ты просто забыла, что вечером его отхлебнула, – улыбнулась Ада Борисовна.

– Но я не стала бы плеваться! А если бы случайно пролила сок, обязательно вытерла бы лужицу. К тому же отлично помню, как, уходя в спальню, я обернулась и увидела, что на столиках пусто, – пояснила Вера.

– Дорогая, ты, наверное, устаешь на работе, вот и чудится всякая ерунда, – попыталась успокоить ее Ада Борисовна.

– А еще я, оказывается, откусила от куска сырой печени, который лежал в холодильнике, – всхлипнула Филиппова. – Прямо зубами отгрызла! Это тоже от переутомления на службе? Вечером пошла спать, в доме никого, кроме меня, не было, а утром обнаружила беспорядок и полусъеденный ливер…

Хотенко растерялась. Вера продолжила:

– Выходит, я снова стала по ночам бродить, а наутро не помню о своих приключениях. Лунатизм вернулся. Ада Борисовна, мне страшно. Рассказать никому не могу, иначе придется сообщить о том, что я сделала с братом. К психотерапевту никогда не пойду: у самой профильное образование, и я знаю, что душевед мне не поможет. Что же делать?

– Прежде всего успокоиться, – велела Ада Борисовна. – Попей травяной сбор, валерьянку с пустырником, делай дыхательные упражнения.

– Я сумасшедшая, – заплакала Вера. – Сначала безумие лишило меня детства, а теперь, получается, я могу потерять все, чего добилась годами упорного труда: работу, карьеру. Вдруг я опять кого?нибудь убью? Тогда меня точно посадят за решетку, потому что я далеко уже не восьмилетка. И никто не может мне помочь!