Завещание рождественской утки

Но я никак не могла успокоиться, впала в восторг.

– Вот снимок – вы и Алла Варасова.

– Да, Алла Константиновна и я играли вместе в нескольких спектаклях, – пояснил Расторгуев.

– А вот Михаил Никодимович Абросимов. Он же мой кумир! Великий, гениальный актер! – ахнула я. – Обожаю его. Будучи студенткой медучилища, я бегала на все его спектакли, подчас отказывалась от обеда, чтобы билет купить. Храню до сих пор программку с его автографом, это мой талисман. Как я рыдала, когда он умер! Купила большой букет цветов, пошла на гражданскую панихиду. Некоторые люди должны быть бессмертными, они очень много значат для окружающих.

Расторгуев улыбнулся.

– Снимок, о котором вы говорите, сделан на дне рождения Софьи Ланской. Знаете, глаза?то меня подвели, зато память все еще прекрасная. У меня есть много интересных фотографий, они в альбоме. Хотите посмотреть?

Я опомнилась:

– Простите, я пришла совсем по другому поводу. – И пересказала артисту нашу беседу с Ульяной Глебовной.

Расторгуев очень разнервничался, попросил отключить его мобильный, сам?то с телефоном справиться не мог. У него был особый аппарат, для слепых, его так сконструировали, чтобы незрячий человек не смог случайно трубку в режим молчания поставить. Между прочим, очень правильное решение, родственникам всегда нужно на связи с инвалидом находиться.

Андрей Борисович ничего про Нику не знал. И все повторял, выслушав меня:

– Господи, что же я наделал? Почему не поверил малышке? Она же твердила: «Мальчик уже лежал под водой». Но я решил, что Ника врет, и обрушил на ее голову карающий меч. Надо найти ее! Срочно!

Я попыталась успокоить старика:

– Вы не виноваты, сами стали жертвой коварства.

Но Расторгуев твердил:

– Нет, нет! Следовало разобраться, по душам поговорить с Никой, я мог узнать про лунатизм. Понимаете, известие об измене Галины и о том, что сын не мой, затмило мой разум, я выгнал любовницу. Теперь, постарев, я иногда думаю, что смерть Гали на моей совести! Да, она поступила подло по отношению ко мне, но и я был крайне жесток. Двое детей очутились в приютах…

– Двое? – перебила я рассказчицу. – Вы хотите сказать, что младенец не умер?

– Андрей Борисович сказал, что мальчика после смерти матери забрали в дом малютки, – пояснила Наталья Алексеевна.

– А он, случайно, не сообщил, в какой? – встрепенулась я.

– Нет, думаю, он сам не знал, куда отвезли младенца, – вздохнула Кирпичева. – Вот уж бедный малыш, представляю, каково ему пришлось, буквально с рождения попал в передрягу, небось здоровья лишился. Таким деткам очень нужна любящая мать. Я начинала работать медсестрой в педиатрическом отделении неврологической больницы. Ох и насмотрелась там! Перелом основания черепа – тяжелая травма, без последствий не остается. Да и просто падение с высоты, пусть и не очень большой, может обернуться для новорожденного серьезными проблемами во взрослой жизни. Думаю, крошке, который рос болезненным и слабым, в интернате несладко пришлось.

– А как звали мальчика? – не утихала я. – Наверное, Расторгуев дал ему свою фамилию? Насколько я знаю, малышей положено регистрировать в первый месяц жизни, а тогда Андрей Борисович еще считал ребенка своим.

– Не могу ответить вам, – расстроилась Наталья Алексеевна. – Мы о мальчике совсем не говорили, Расторгуев о нем вскользь упомянул. У меня создалось впечатление, что ему очень неприятно на эту тему говорить. Он все по Нике убивался. Я даже уходить боялась, видела, что старику нехорошо. Но тот буквально стал меня прогонять – опасался, что сын вернется, застанет меня, начнет вопросы задавать. Однако пообещал: «Мой Николаша компьютерный гений и непременно отыщет Веронику. Позвоните мне через неделю, в четверг, в полдень. Сын опять отправится в Москву по делам, но, надеюсь, к тому времени он что?то узнает, и я вам сообщу координаты девочки». Слушайте, что дальше было…

Я уже собралась уходить, как вдруг Расторгуев попросил:

– Найдите на книжной полке слева старый альбом, там в самом начале есть фото Вероники, оно было сделано на ее восьмой день рождения.

Я так удивилась! И не удержалась, спросила:

– Вы сохранили снимок ребенка, которого считали преступником?

Андрей Борисович нахмурился.

– Не из?за Ники снимок держал. Вы откройте и все поймете.