Загадай желание

– А почему нельзя заплатить прямо в клубе, при входе? – огорчилась Анна. Нонна выгребла у нее все, что осталось от заработков за весь месяц после оплаты квартиры и кредита за посудомойку, которой они почти не пользовались (Баба Ниндзя считала, что после нее на тарелках остаются следы от порошка).

– Лучше заказать столик и билеты заранее, – отрезала Нонна, сгребая купюры.

– А я не взяла деньги. У меня только тысяча, – пробормотала Женька.

– Ладно, давай тысячу, я добавлю. – Нонна молниеносным движением левой руки выхватила купюру из дрожащих Жениных рук. Каши мало ест, худая, как доска, вот и нету силы в руках.

– А там нет фейс-контроля? – нахмурилась Женька. Для нее теперь, похоже, наступили времена, когда каждая тысячная купюра значила больше, чем раньше, втрое. Но нельзя показать этого. Черт, жалко-то как штуку! Через неделю ей предстояло отдать тридцать таких купюр за съемную квартиру. Женя не была готова прямо сейчас переезжать, хоть это и означало потерять львиную долю своих накоплений. Самое обидное, не было никаких гарантий, что эти потери будут восполнены в следующим месяце. Да, конечно, можно было бы переехать к родителям. Но на самом деле никак нельзя. Оттуда Жене уже не будет исхода. Наличие собственной территории было ключевым условием здоровья и благополучия в ее и без того шаткой психике. Только не мама, не ее вскользь брошенные замечания о неухоженных волосах, которые «что они у тебя висят, как сосульки? Ты их вообще хоть моешь?». Или ее комментарии типа «при таких широких бедрах тебе бы лучше не носить платья-футляры». Или утешительные фразы из серии «ты и в школе плохо успевала, удивительно, что ты закончила институт». Нет, к маме Женя не пойдет. Только не тогда, когда Женя выбита из седла и лежит на лопатках, придавленной к земле. Только на коне и с гордо развевающимся флагом. И то на пять минут, не больше.

– Интересно, почему ты считаешь, что мы можем не пройти фейс-контроль? – удивилась Нонна. – И потом, не думаю, что он там есть.

– Я просто спросила, – коротко пискнула Женя, и вопрос с клубом был решен.

Пятничные посиделки с картами, как сказала Нонна, еще никому не приносили личного счастья. Отныне они будут делать все по-другому. А как – она им укажет отдельно, в свое время. В эту пятницу – общий сбор в девятнадцать ноль-ноль в центре зала метро «Улица 1905 года». Явка в парадной одежде и с позитивным настроем.

– Все ясно? – спросила она, заглядывая с пристрастием в ясные очи подведомственных ей подруг. Спасать жизни и своими руками устраивать их судьбу – что может быть лучше? Нонна испытывала поистине экстатические чувства.

Уже вечером, когда Нонна прошла к себе в дом, презрительно скользнув взглядом по горящим окнам Олесиной квартиры, Женя и Анна вступили друг с другом в несанкционированный контакт. Женя позвонила Анне, когда та, согнувшись в три погибели, домывала пол в кухне. Времени убираться не было почти совсем, а Баба Ниндзя была помешана только на еде. Она чувствовала себя намного лучше, физически и морально, если внуки округлялись и румянели, так что большую часть своего времени она готовила им еду и заставляла их ее поедать, бегая по дому с тарелками, наполненными то сырниками, то картошечкой.

Последствий такой политики партии было два. Первое – убираться и стирать приходилось преимущественно Анне, и тут она в очередной раз поминала недобрым словом энтузиазм покойного мужа. Убирать квартиру в сто двадцать метров было совсем непросто. А второе – все трое деток при виде любой еды прятались под столы или под кровати и соглашались открывать рты только под дулом автомата, за отдельные материальные и духовные блага, такие, как чтение сказок и дополнительные часы перед телевизором.

В общем, Анна стояла на четвереньках, подобрав волосы косынкой. И вымывала из-под кухонного дивана крошки. Когда зазвонил телефон, Анна резко дернулась, ударилась головой об угол журнального столика и выругалась.

– Что? – рявкнула она, немного даже испугав Евгению. Та, конечно же, сразу подумала, что сделала что-то не так, и Анна теперь на нее злится. Почему-то, что бы ни случалось вокруг, Женя всегда находила себя виноватой. Мама, всегда мама, как говорят психологи.

– Извини, хочешь, я перезвоню позже? – виноватым голосом запричитала Женя. Анна села на пол, вытерла пот со лба и помотала головой.