Загадай желание

Все дело было в том, что на Каблука Олесе было глубоко наплевать, к тому же она видела, что он, как и сама Олеся, спит и видит стать НЗ – настоящей звездой, а это, как ни крути, делало их до какой-то степени близкими друг другу. Как родственники, которые не любят и даже терпеть друг друга не могут, но при этом все равно кровная родня, связанная одной ДНК-цепью. Ругайся, не ругайся – не избавишься. На счету Каблукова уже была целая папка с эпизодическими ролями, две маленькие роли в телефильмах, бессчетное количество участия в каких-то капустниках, КВН местного масштаба, игры на сценах в любительских театрах. Будь он другим человеком, они с Олесей даже могли бы стать друзьями. Будь он более талантливым, он мог бы даже стать звездой. Но он не был талантливым. Он забывал слова, часто терялся и краснел. У него не было того, что называется в актерской среде «гуттаперчевым лицом», – он умел показывать эмоции, умел переходить от радости к ужасу, но эмоции на его лице были такими обычными, неинтересными. Его лицо не завораживало.

Именно тут, на этих съемках, где Олесе довелось так близко, так интенсивно работать с ним, она вдруг начала понимать, о чем говорил Померанцев, обзывая ее бездарной. Таких, как они с Каблуковым, было – миллион. И все – несостоявшиеся НЗ, актеры погорелого театра. Талантов было так мало, что их искали днем с огнем, а пока не нашли, использовали Олесю, давали место Каблукову. Но разве это хоть что-то меняло?

«Может, я действительно занимаюсь не своим делом? – приходило Олесе в голову. – Этого же не изменить, если мне не дано – ничего и не получится, да?»

– Каблуков, Рожкова – молодцы. Сегодня были в ударе! – говорил им Котик и тем самым снова селил смуту в Олесиной душе.

Вот такая она пришла домой в понедельник вечером. Не пришла – прихромала, боясь даже думать о том, чтобы идти в травмопункт с вывихом. Заживет как на собаке, сейчас самым важным было – выдержать. Съемки продлятся еще пару недель, а потом все будет кончено – до премьеры в сентябре. Продолжения не будет, если не будет рейтингов. И, судя по тому «отстою», который она видела после первичного монтажа, рейтингов не будет – не с чего им появиться.

Олеся пришла домой усталая как собака. Померанцев валялся на диване и смотрел какой-то старый фильм с Джеком Николсоном. Он сделал вид, что вообще не заметил, как Олеся вернулась. Вчера вечером Максима не было дома. Черт возьми, что это за отношения?

– Ты давно дома? – спросила Олеся, скидывая туфли. Сидя на пуфике, она пыталась прикинуть, насколько сильно отекла ступня. Прилично отекла, болит, собака. Завтра придется пить обезболивающее, так просто не пропрыгаешь целый день с такой ногой.

– Какое твое дело, – ответил Померанцев. Добрый!

– Я просто так спросила. – Олеся вздохнула и направилась в кухню, есть хотелось до озверения.

Она постояла перед открытой дверцей холодильника. Внутренности белого айсберга были пусты, только жалкий помидор одиноко прикорнул на решетке. И несколько бутылок пива, что было, несомненно, позитивным моментом, только вот Олеся после трех фестивальных дней пиво уже видеть не могла. Она закрыла холодильник, повернулась и подпрыгнула от неожиданности. За ее спиной стоял Максим, злой и холодный как лед, он сверлил ее взглядом. Олеся вскрикнула, больше от боли в ноге, но немножко и от того, что Померанцев был таким злым.

– Я был у Леры, если тебе интересно! А перед этим мы с ней ездили на выставку в Крокус, было здорово. Спасибо, что спросила, – бросил он небрежно.

Олеся сжалась в комок. Только не Лера опять.

– И зачем ты мне об этом говоришь? – Она отвернулась и попыталась пройти мимо Померанцева в комнату. Куда угодно от этого разговора. Лера – та самая бывшая девушка Померанцева, с которой он до сих пор как бы «дружил», во что Олеся лично никогда не верила. О, эта их дружба – страшный кошмар Олеси, только не это снова.

– Ты же спросила, – пожал плечами Померанцев. – Я сказал.

– Хотел меня помучить? Мне все равно, можешь ездить к кому хочешь, – бросила Олеся.

– Тебе что, действительно все равно? – Померанцев восхищенно присвистнул. – Да ты почти уже совсем смогла меня разлюбить, не так ли? Какой прогресс.

– Ты же издеваешься надо мной. – Олеся замотала головой, словно хотела сбросить с себя этот разговор.

Максим стоял в дверях и смотрел на нее долгим задумчивым взглядом. Наконец, он кивнул и продолжил: