От чувства к чувству

— Да, ездить на лошади и выполнять тяжелую физическую работу вам можно будет совсем не скоро…

Тай обреченно кивнул и, тяжело ступая, пошел в свою комнату, на ходу бросив:

— Я иду спать.

— Вам что-нибудь нужно?..

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, — резко ответил Тай. — Я сам могу все сделать.

Медленно передвигаясь, Тай побрел к себе.

Дженни наблюдала за ним, размышляя о своей новой обязанности.

Конечно, она была медсестрой и заботиться о больных было ее долгом. Но общество Тая в течение нескольких недель… Это выше ее сил.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

К полудню следующего дня Тай уже томился от скуки и не знал, чем ему заняться. Обычно к этому времени он уже часов пять или шесть проводил в поле. Бездействовать он совсем не умел и не хотел к этому привыкать. Попереключав каналы телевизора, Тай чертыхнулся. Его сейчас раздражало все. Красивые герои на экране напоминали ему, что теперь он похож на старика, прикованного к постели. Чуть пошевелившись, Тай тотчас же почувствовал острую боль. Слава богу, его пока мог заменить Дасти, который проводил с ним много времени и знал, что делать. К тому же Тай рассчитывал и на помощь отца. Но он понимал, что Сэм сможет помочь работникам лишь советом. Ведь он не смог даже присматривать за Морган, поэтому, собственно, им и пришлось нанять Дженни. А теперь он взвалил на нее еще и заботу о своем сыне. Коварный старик! «Но у него ничего не выйдет! Зря он строит планы насчет нас!» — твердил про себя Тай. Конечно, Дженни очень привлекательна, и, если бы Тай познакомился с ней до встречи с Андреа, он наверняка увлекся бы ею. Но теперь Дженни для него просто няня и медсестра. Тай подумал, что надо поговорить об этом с отцом, дабы тот не строил иллюзий.

Ему стоило невероятных усилий сесть в кровати — хорошо еще, что вчера он лег в постель не раздеваясь. Спустить ноги с кровати оказалось еще сложнее. Казалось, все его тело пронзило острыми иглами, но Тай не сдавался. Превозмогая боль, Тай дошел до дверей своей комнаты, собираясь выйти на улицу и разузнать у Дасти, как идут дела на ранчо. Ухватившись за ручку двери, Тай едва удержался на ногах, у него сильно кружилась голова, колени подгибались, а тело отказывалось повиноваться. Тай медленно пересек гостиную и кое-как дошел до кухни. Он слышал смех Морган и Авы, доносившийся из детской. Улыбнувшись, Тай прошел на кухню и подошел к кухонному шкафу. Но открыть дверцу и достать с полки кружку у него сил уже не было. Не смог он открыть и холодильник, дверца которого казалась намертво припаянной к корпусу.

— И что же вы делаете? — раздался голос за его спиной. Самый строгий голос на свете.

Тай был разоблачен. Дженни подошла ближе.

— У вас постельный режим, вам даже двигаться нельзя.

Да-да, после ее лекции, которую она ему прочитала с утра, он это знал, но…

— Я только хотел взять мороженое…

— Но почему-то решили не звать меня?

Она подошла еще ближе, он уже различал нежный аромат ее духов.

Тай почувствовал еще большую слабость во всем теле.

— Я не хотел вас беспокоить, — ответил он, сожалея, что на месте Дженни не шестидесятилетняя медсестра, пахнущая нафталином.

— А вы не забыли, что это моя работа? — напомнила она, с легкостью открыв морозильник.

Разве он мог об этом забыть?

Когда она пришла сегодня утром в его комнату, чтобы узнать о его самочувствии и проверить перевязку, ему показалось, что к нему в комнату влетел ангел. И ни о ком, кроме нее, он не мог думать целое утро.

— Я нанимал вас, чтобы вы ухаживали за Морган, а не за мной.

— Это правда, — согласилась молодая женщина, — но теперь и вы нуждаетесь в моей помощи.

Тай вздохнул и тут же зажмурился. Он даже вздохнуть не мог без боли.

Дженни достала из ящика лопатку, чтобы переложить мороженое в пиалу. Тай подумал о том, что Дженни смотрелась на кухне так органично, словно была у себя дома. Андреа никогда здесь так хорошо не смотрелась.

Мельком взглянув на Тая, Дженни заметила:

— Бог мой, да вы раздражены сейчас еще больше, чем утром.

В этом была доля правды. Утром, когда она проверяла его перевязку, Тай едва сдерживался, чтобы не обнять ее. И от бессилия он впал в другую крайность — в раздражение. Именно раздражением он хотел замаскировать свои чувства.

— Просто я, — начал оправдываться он, — не привык находиться взаперти, лежать в своей комнате и ничего не делать. Будто я какой-то беспомощный ребенок или старик.