Испытание любви

– Она мучила меня. Я даже отбиваться не стал, так как у Кейти были сильные руки. Ты же помнишь, она была спортивной девочкой. – Камерон вздохнул. – Кейти пользовалась мной целых два года. А я просто плыл по течению. – Бейли ткнула его пальцами под ребра, заставив согнуться. – Уоу! – взвыл Камерон. – Женщины вечно тиранят бедных мужчин. Я тебе душу раскрываю, а вместо сочувствия ты применяешь ко мне пытки.

– Ах, бедняжка! Сразу видно, что ты много страдал. Видимо, секс стал тебе глубоко противен, раз ты так легко возбуждаешься, когда я прижимаюсь к тебе задом.

– Это происходит помимо моей воли. На самом деле я очень ранимый парень.

– Камерон, немедленно прекрати прибедняться! – хихикнула Бейли.

– Женщины! Жестокие создания! Я рассказываю ей о своих страданиях, а она знай хихикает.

– Ладно, продолжай. Сколько еще великих влюбленностей было в твоей жизни?

– Только одна. Это были серьезные отношения, закончившиеся браком.

Бейли внезапно перестала веселиться. На этот раз тон Камерона не был шутливым.

– А почему вы… разошлись?

– Если честно, не знаю. Я не изменял ей, а она, думаю, была честной со мной. Мы поженились, когда я учился в училище. Ее отец был офицером, она выросла в семье военного, поэтому знала, чего ожидать от подобного брака. Лора – так ее зовут – спокойно воспринимала переезды, простую жизнь, подчиненную дисциплине. Пожалуй, как раз гражданская жизнь оказалась не по ней. Когда я ушел со службы, наша жизнь медленно, но верно покатилась в ад. Если бы у нас были дети, возможно, они помогли бы склеить осколки брака, заставили бы нас идти на компромисс. Но нас было двое, и никто не желал уступать. Возможно, мы просто недостаточно друг друга любили.

– Вот и хорошо, что у вас не было детей! – воскликнула Бейли прежде, чем успела прикусить язык. – Прости… я имела в виду…

– Ты знаешь, что чувствуют дети, когда семья распадается, – закончил за нее Камерон.

– Да… именно это я и хотела сказать.

– Думаю, как раз поэтому ты не торопишься открывать свое сердце посторонним. Ты дорожишь стабильностью своей жизни. Ты не хочешь ошибиться, боишься разочарования. Ты хочешь сделать единственный выбор на всю оставшуюся жизнь, – говорил Камерон, и каждое его слово отзывалось внутри Бейли, словно церковный набат.

Он видел ее насквозь! В его руках оказалось мощнейшее оружие, которое он, не колеблясь, пустит против нее, если решится на завоевание. Сердце Бейли сжалось от страха.

И, словно в подтверждение этих опасений, Камерон издал удовлетворенный вздох, как хищник, утоливший мучительный голод.

– Теперь я знаю о тебе все, – сказал он.

Глава 27

– Мужчины, – раздраженно пробормотала Бейли, с трудом переставляя самодельные снегоступы. – И жить с ними невозможно, и пристрелить жалко.

– Я все слышал, – отозвался Камерон, обернувшись на нее. – Кстати, у тебя все равно нет оружия.

– Остается придушить во сне, – еще тише сказала Бейли, щурясь от сильного ветра.

– Это я тоже слышал.

– Скажите, какой острый слух! – раздраженно воскликнула Бейли. – Раз так, то знай: ты упертый, глупый осел! Если ты замерзнешь и не сможешь идти от усталости, есть шанс, что ты рухнешь без сил! И тогда – клянусь тебе – я не стану тебя подбирать и оказывать первую помощь!

– Даже ноги на груди греть не будешь?

– Отстань, идиот!

– Я тоже очень тебя люблю. – Он засмеялся, и Бейли захотелось нагнать его и пнуть под коленки.

Она очень редко злилась так сильно, теперь же просто кипела от ярости. Наверное, сказывалось ее особое отношение к спутнику. Отношение, нарушавшее привычное равновесие в душе.

Бейли мысленно и вслух ругала Камерона на все корки. Он принял глупое решение, которое она совершенно не разделяла. Возможно, стоило просто наплевать на это и позволить событиям идти своим чередом, но Камерон был ей небезразличен, поэтому она боялась, что ошибка дорого ему обойдется.

– Осел. Упертый осел, – бормотала Бейли себе под нос. Камерон тащил за собой повозку, на которую сложил все, что могло пригодиться в пути. А злилась Бейли потому, что пилот уложил на повозку даже батарею. Как ему удалось выкорчевать такую здоровенную штуку из покореженного тела самолета, осталось для нее загадкой. Камерон успел вымокнуть от пота, пока укладывал прибор на воз. Батарея весила, должно быть, килограмм сорок, и тащить ее за собой было проблематично. Воз утопал в снегу, прорывая глубокую траншею. По словам Камерона, в батарее по-прежнему был заряд и с ее помощью можно было снова развести костер.