Чумовая ночь под Рождество

— Я тоже не имел, к счастью, — проворчал Валерий. — Но сидеть сложа руки и ждать, что все разрулится само собой, это, по меньшей мере, глупо.

— Я прекрасно все понимаю, но в голове совершенно пусто... да еще и болит она у меня немилосердно, — сморщился Бобриков.

— Ну еще бы, — усмехнулся администратор. — Хороши вы сегодня были, мама не горюй.

— Сам удивляюсь, как меня угораздило, — тяжело вздохнул Иван Иванович. — Впрочем, все совсем наоборот — ничего удивительного нет после таких-то известий. Что ты там говорил про мешок?

— Какой мешок? — не понял Валерий.

— А такой, что я, кажется, придумал, что мы сделаем, — подпрыгнул Бобриков и заметался по номеру, возбужденно потирая руки. — Точно, так и нужно поступить.

— И как же? — осторожно поинтересовался Валерий.

— Мы должны положить труп в мешок, незаметно вывезти его из пансионата на машине и оставить где-нибудь в лесу, — радостно сообщил Бобриков. — Убей бог мою душу, если это не замечательная идея.

— Да уж, идейка, можно просто ус... гм... идейка, что надо, я хотел сказать, — ошарашенно глядя на начальника, попытался выкрутиться Валерий. — Короче, нарочно не придумаешь.

— Я знал, что тебе понравится, — еще больше обрадовался тот. — Снега в этом году навалило по самое некуда, и этот факт нам очень даже на руку. Пока сугробы в лесу растают, времени много пройдет, так что я придумал все правильно. Ты чего на меня такими дикими глазами смотришь? Что-то не так?

— А вы считаете, что так? — все еще не веря своим ушам, спросил Валерий. — Как вы себе эту картину представляете? Как это — взять и оставить в лесу?

— А вот так! Оставить, и все! — воинственно уперев руки в боки, воскликнул Бобриков. — Как говорится: «С глаз долой, из сердца вон». «Моя хата с краю, ничего не знаю». «Своя рубашка ближе к телу»! — нервно выкрикивал он. — И не нужно на меня смотреть такими глазами, Валера. Ничего сверхъестественного я не предложил, и любой руководитель на моем месте поступил бы точно так же.

— Не уверен, — нахмурился тот. — Вы так хотите поступить, потому что боитесь потерять свое место.

— Да, да, и еще сто раз да, — с вызовом ответил Бобриков. — Я боюсь за свое кресло, я боюсь за свою шкуру, за свою задницу, наконец. И не вижу в этом ничего постыдного, мне без малого шестьдесят, и я не хочу на старости лет... Ты только представь, что будет с нашим пансионатом, если узнают, что здесь произошло убийство. Мы с тобой уже говорили на эту тему, и повторяться не стоит. Единственно правильный выход для нас — это как можно быстрее избавиться от трупа.

— У меня даже слов нет, что вам ответить на это, — растерянно пробормотал молодой человек.

— А ты и не отвечай, — отмахнулся Бобриков. — Словами делу не поможешь, надо действовать, а не разговоры разговаривать.

— Но как же мы сможем это сделать незаметно?

— Об этом стоит хорошенько подумать, — нахмурился Бобриков. — В первую очередь, необходимо срочно найти большой мешок.

— Желательно черный, полиэтиленовый и на молнии, как в кино, — недовольно проворчал Валерий. — Где мы будем мешок искать среди ночи? Не в мусорный же запихивать человека!

— Об этом я как-то не подумал, — буркнул Бобриков, сосредоточенно о чем-то размышляя. — Кстати, он уже не человек, а всего лишь тело. Ты не заметил, какого он роста? Крупный или нет?

-Кто?

— Ну не я же! Покойный, конечно!

— Средний... вроде.

— Как ты думаешь, а в чемодан его упаковать не получится?

— Нет, Иван Иванович, вы как хотите, а я в такие игры не играю, — испуганно замахал руками Валерий. — Расчленять я его не буду, хоть самого меня убивайте.

— Ты с ума сошел? — удивленно вскинул брови директор. — Я что, предложил тебе расчленить этого беднягу? Господи, да как тебе могло такое в голову прийти, Валерий? Я имел в виду совсем другое. Если он маленького роста, тогда нам будет намного проще найти для него упаковку.

— Неважно, как и что пришло в голову, но... короче, тайно вывозить куда-то труп я не собираюсь. Мне даже думать об этом не хочется, не то что делать, — решительно заявил Валерий.

— Почему? — задал глупый вопрос Бобриков и растерянно захлопал глазами.

— И вы еще спрашиваете? — от души изумился молодой человек. — Иван Иваныч, вы, случайно, не спите? Может, вам холодный душ опять принять? Вы вообще представляете, на что идете, да еще и меня за собой тащите? Что с нами будет, если нас кто-нибудь застукает за этим занятием? Нас же сразу арестуют, а потом осудят за убийство, которого мы не совершали. Вам, может быть, и все равно, вы практически уже пенсионер, успели пожить на этом свете нормально, а мне всего двадцать семь лет, у меня вся жизнь впереди. Я не хочу губить ее на корню.