Все, что блестит

— Если господин Константинос желает увидеть что-нибудь особенное…

Николас был само обаяние, поднося пальцы женщины к своим губам, его волчьи чёрные глаза заставили вспыхнуть её щёки румянцем, в котором не было ничего искусственного. Николас представил Джессику, затем сказал ровно:

— Мы должны пожениться на следующей неделе в Греции. Я сумел убедить её только вчера и хочу немедленно сыграть свадьбу, пока она не передумала. Но это, как вы понимаете, оставляет очень мало времени на заказ платья, поскольку мы уезжаем в Грецию послезавтра.

Женщина понимающе кивнула и уверила его, что вполне возможно подобрать готовое платье, если они захотят взглянуть на некоторые модели.

Начался показ платьев, некоторые были белыми, но большинство нарядов были пастельных тонов, изящного нежного цвета, но, однако, не девственно-белыми. Николас рассмотрел их все очень внимательно и, наконец, выбрал платье с простыми классическими линиями, и потребовал выполнить его в нежно-персиковом цвете. Джессика внезапно нахмурилась. Это было её свадебное платье, и она имела право надеть одежду традиционного белого цвета.

— Я не люблю персиковый цвет, — сказала она твёрдо. — Белое, пожалуйста, мадам.

Николас впился в неё взглядом, женщина тоже выглядела изумлённой, но Джессика стояла на своём. Или платье будет белым, или его вообще не будет.

Наконец, Николас сдался, поскольку не хотел устраивать сцену перед чрезвычайно заинтересованными свидетелями, и Джессика была препровождена в примерочную комнату для снятия мерок.

— Ты выставила себя дурой, настаивая на белом, — коротко бросил Николас по пути назад в гостиницу. — Твоё имя известно даже во Франции, Джессика.

— Это и моя свадьба тоже, — сказала она упрямо.

— Ты уже была замужем, сладкая моя, и теперь белое совсем неактуально для тебя.

Её нижняя губа задрожала от его резкости, но она быстро взяла себя в руки.

— Мы с Робертом сочетались браком по гражданской церемонии, а не церковной. Я имею право на белое платье, Николас!

Если он и понял смысл её слов, то проигнорировал его. Или, возможно, просто не поверил этому. Николас мрачно сказал:

— Учитывая твоё прошлое, ты должна быть счастлива, что я вообще женюсь на тебе. Я, должно быть, самый большой дурак в мире, но начну волноваться об этом позже. И одно я знаю наверняка — как моя жена, ты будешь самой благовоспитанной женщиной в Европе.

Джессика расстроено отвернулась, разглядывая из окна элегантных парижских прохожих и изящные кафе. Она не видела в Париже ничего, кроме мимолетных картинок через окно такси и весёлых ночных огней, своим светом дразнящее подмигивающих ей в окна номера в гостинице.

Уже было слишком поздно отступать, но в сознание вползала внушающая ужас мысль, что она сделала ошибку, согласившись на этот брак. Николас был не из тех людей, которые легко прощают, и даже осознание того, что она не вступала в беспорядочные связи, не заставит его забыть, каким образом он узнал об этом, и что она продала ему себя за большую цену — брак с ним.

Глава 9

— Там! — закричал Андрос Джессике, перекрывая рёв лопастей вертолёта. — Это Зенос.

Она наклонилась вперёд, нетерпеливо вглядываясь вдаль, как только маленькая точка в синем Эгейском море начала стремительно увеличиваться, приближаясь к ним, и вот они уже не над морем, а над совершенно бесплодными холмами, и впереди под ними, похожая на гигантского москита, скользит тень вертолёта. Джессика поглядела на Николаса, сидящего за штурвалом, но он не реагировал на её присутствие даже взмахом ресниц. Она хотела, чтобы он улыбнулся ей и показал достопримечательности на своём острове, но это Андрос коснулся её руки и направил внимание к дому, к которому они приближались, всего лишь Андрос.

Это был огромный вытянутый дом, построенный на крутой отвесной скале, с террасой из каменных плит, огибающей дом с трёх сторон, с крышей, крытой красной черепицей. Сам дом был белым и стоял в прохладной тени лимонных и апельсиновых деревьев. Глядя вниз, она могла видеть, как маленькие фигурки оставили дом и приблизились к вертолётной площадке, построенной справа от дома, на гребне невысокого холма. Выложенная плиткой дорожка соединяла дом с вертолётной площадкой, и Андрос сказал ей, что на острове было только одно транспортное средство — старый армейский джип местного мэра.