Вожделение

Миа того стоила.

Гейб устремился в коридор, зная, как скверно выглядит. Плевать. Пора снять камень с души.

Не постучавшись, он толкнул дверь в кабинет Джейса. Тот поднял голову и моментально напрягся. Взгляд его стал жестким.

— Нам надо поговорить, — лаконично произнес Гейб.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — отрезал Джейс.

Гейб закрыл дверь и повернул защелку.

— Хреново, потому что мне лично есть много чего сказать. — Он подошел к столу, уперся в него ладонями, подался вперед и в упор посмотрел на Джейса. — Я люблю Миа, — без предисловий объявил Гейб.

В глазах Джейса отразилось удивление. Он откинулся в кресле, глядя на Гейба еще жестче.

— Ты затейник, умеешь признаться в любви, — с отвращением произнес Джейс.

— Я накосячил. Но я ее не отдам. Мы должны прийти к пониманию, так как я не хочу делать ей больнее, чем есть. Я хочу, чтобы она была счастлива, а этому не бывать, если мы сцепимся с тобой.

— Когда ты укладывал мою сестру в койку, ты мало думал о дружбе, — ледяным голосом отозвался Джейс. — Ты знал, что я рассвирепею. Твою мать, Гейб, я же тебя сразу предупредил, а ты мне нагло врал.

— Миа не хотела говорить о наших отношениях, — возразил Гейб. — Она не хотела тебя огорчать и знала, что ты взбесишься. Я согласился, потому что хотел ее и был готов на что угодно.

— Что она для тебя, Гейб? Забава? Запретный плод? Она не твоего круга, и ты это, черт возьми, знал!

Гейб хватил кулаком по столу, пригвоздив Джейса взглядом.

— Я хочу на ней жениться.

Джейс вскинул брови:

— После Лайзы ты поклялся, что больше никогда не женишься.

Гейб оттолкнулся от стола, повернулся и начал расхаживать взад-вперед, строго выдерживая линию.

— Я много чего говорил. И ни одна женщина не заставила меня пересмотреть решение. Но Миа… Она совсем другая. Джейс, я не могу без нее. Благословишь ты нас или нет, я не отстану. Я не могу быть счастлив без нее — и не буду. Я хочу ее не на время, а навсегда. На каждый день, черт возьми. Хочу заботиться о ней, баловать ее, исполнять любые ее желания и капризы. Ты назовешь меня идиотом, но я даже стал думать о детях. В мои-то годы! И вижу только дочек, похожих на нее. Я представляю ее, беременную моим ребенком, и… мне даже не выразить, что я при этом чувствую. Она заставила меня переоценить все, от чего я отрекся. Это все она, все из-за нее. Я не испытывал ничего подобного ни к кому и никогда не буду.

— Притормози, — выдохнул Джейс. — Сядь, не мельтеши, а то свихнуться можно.

Гейб остановился, затем сел на стул против стола. Но ему не сиделось и было тесно в замкнутом пространстве кабинета. Он не хотел быть здесь, он рвался к Миа, чтобы отдаться на ее милость. Она сказала, что ему придется ползти к ней на коленях. Что ж, он готов и ползти.

— Значит, это серьезно, — произнес Джейс с откровенным недоверием. — Ты ее любишь. И она для тебя не забава, и ты не свалишь, когда наиграешься.

— Теперь ты меня бесишь, — прорычал Гейб.

— Ну и ну, — покачал головой Джейс. — Вот уж не думал, что доживу до подобного. Как это случилось? Неужели я такой тупой, что не заметил?

— Давай не углубляться в материи, которые тебя только заведут, — ответил Гейб. — Неважно, когда и как это случилось. Важно, что я люблю ее и молю Бога, чтобы она меня тоже не разлюбила и простила.

— Не знаю, старик, — поморщился Джейс. — Она вне себя. Ты ее сильно обидел. Очень сильно. Ты же ни разу не завоевывал женщину. Телки сами падали штабелями. Но Миа не такая. Она считает, что достойна только защитника, который будет стоять насмерть и драться. Ты не сделал ни того ни другого, и она этого не забудет.

— Думаешь, я сам не знаю?! — с досадой воскликнул Гейб. — Какого черта — я даже не упрекну ее, если она не захочет со мной говорить. Но я должен попытаться. Я не могу ее отпустить просто так.

Джейс почесал в затылке.

— Гейб, сколько я тебя знаю, ты никогда не искал простых решений. Я совсем спятил, если до сих пор не надавал тебе по роже и не вышвырнул из кабинета. Не могу поверить, что сейчас я тебя, подонка, даже немного жалею.

Напряжение, сжимавшее Гейбу грудь, слегка ослабло. Он посмотрел Джейсу в глаза:

— Я виноват, старик. Я все сделал не так. Ты же знаешь, я никогда не ставил нашу дружбу под удар. И я клянусь, что не обижу Миа никогда и ни при каких обстоятельствах. С нее хватит. Если она меня простит, я всю оставшуюся жизнь не дам ей заплакать.