Вожделение

Он вновь сотряс ее, вторгшись. Миа закрыла глаза и плотно сжала зубы, чтобы сдержать крик.

— Глаза! — рыкнул он. — Смотри на меня, Миа. Всегда смотри на меня. Не смей кончать с закрытыми глазами. Когда я внутри, я хочу видеть все. Не смей от меня отгораживаться.

Миа послушно устремила взгляд на него и резко выдохнула.

Он вышел, снова вошел, крепко сжимая ее ягодицы. Она подумала, что на коже останутся следы. Удерживая ее, Гейб еще шире развел ей ноги. Его член уподобился молоту. Она больше не могла. Она не выдержит. Слишком много… всего.

— Имя, Миа. Чья ты? Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — прошептала она. — Тебе, Гейб. Только тебе.

Его глаза удовлетворенно вспыхнули, но выражение лица было свирепым и хозяйским, подбородок выпячен.

— Правильно, малышка. Только мне. Говори мое имя, когда кончаешь.

Подсунув руку и не переставая двигаться, Гейб нащупал клитор и принялся его мять.

— Кончи, — потребовал он. — Еще раз. Сделай это для меня, Миа. Я хочу почувствовать, как внутри тебя дрожит, становится мягким, шелковым и плотно обхватывает мой член. Это трахорай.

Миа пронзительно вскрикнула. Ее возбуждение достигло предела. Оргазм расцвел: мощный, взрывной, сильнее прежнего. Гейб был глубоко внутри ее. Невероятно глубоко. Настолько, что она не чувствовала ничего, кроме его твердой пульсирующей плоти.

Он бился бедрами о ее зад, сотрясая все тело. Миа выгнула спину. Ей хотелось еще, ей было нужно больше. А он все так же интенсивно двигался, его лицо превратилось в напряженную маску.

— Мое имя, — потребовал он. — Имя, когда кончаешь!

— Гейб!

У него вспыхнули глаза. Он торжествующе смотрел, как она извивается под ним в оргазме, которого не могла и вообразить.

Миа обмякла на кровати — без костей, изнеможенная и довольная. А Гейб продолжал свои движения внутри ее, хотя и медленнее, словно хотел насладиться каждым мгновением. Он закрыл глаза, вошел, потом вышел. Затем, сжав губы, с удвоенной силой возобновил движения, проникая глубоко и жестко.

И вот он напрягся, на груди и руках вздулись мышцы. Его руки оставили в покое ее зад и переместились к ее рукам — за голову. Его ладони вдавились в ее ладони, утапливая их в матрас. Гейб навалился на нее всем телом.

— Моя, — прошептал он сквозь стиснутые зубы. — Моя Миа.

Ее тело стало липким от пота. И тут в нее хлынула его сперма. Влажные толчки продолжались. Гейб двигался, изливаясь в нее. Казалось, его извержению не будет конца. Весь лобок Миа стал мокрым, и теперь, когда Гейб входил и выходил, раздавались хлюпающие звуки.

Потом он проник в нее совсем глубоко и остановился, затем медленно опустился на Миа, полностью накрыв ее своим телом. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание обжигало ей шею. Он по-прежнему находился внутри ее. Его член оставался твердым как камень, даже сейчас, извергнув всю сперму. Боже, как это было здорово.

— Можно тебя потрогать? — шепотом спросила Миа.

Ей нужно было коснуться его. Она больше не могла сдерживаться. Это была всепоглощающая потребность, не поддающаяся контролю.

Гейб молча убрал свои руки, и Миа расценила его жест как согласие.

Она осторожно провела по его плечам и, не услышав возражений, осмелела. Она шарила по его телу, наслаждаясь теплом, сохранившимся после соития. Ее руки какое-то время скользили по его спине, а затем устремились вверх, лаская Гейба так же, как он ее.

Он что-то довольно промычал, и Миа вся сжалась. Когда ее пальцы обхватили его член, он снова застонал от удовольствия, а потом поцеловал ее в шею.

— Красивая, — прошептал он. — И моя.

Когда Гейб назвал ее красивой, Миа испытала блаженство, но притязание возбудило ее сильнее. Ибо сколько бы ни продлились их отношения, она была его. Она искренне принадлежала ему. Так, как бывает с немногими.

В ней не было ни клеточки, которая не ощущала бы власть Гейба. Миа устала, у нее приятно ныло влагалище. Она была полностью удовлетворена. Шевелиться не хотелось, и она просто ждала, наслаждаясь тем, что лежит рядом с ним, и тем, что он остается внутри ее.

Глава девятая

Гейб лежал рядом с Миа, слушая ее тихое дыхание. Она была теплая, мягкая, и его охватило чувство странного… счастья. Она положила голову ему на руку, и рука затекла, но он не хотел двигаться, потому что ему нравилась ее близость.

Он не любил обниматься. Со времен брака он перестал быть проникновенным. Нет, он спал с женщинами, но всегда возводил почти неощутимый барьер.