Вожделение

— Я сейчас. Устраивайся поудобнее. Это шоколад.

Миа кивнула. Она легла, натянув одеяло до подбородка.

Гейб быстро вернулся с подносом, опустил его на столик и протянул Миа дымящуюся чашку.

Миа взяла ее обеими руками, нуждаясь в тепле; подула, затем опасливо отпила. Разбитая губа заныла, и Миа с гримасой отодвинула чашку.

Гейб поспешно забрал ее, злясь на свое недомыслие. Он не сообразил, что горячий шоколад обожжет губу.

— Сейчас принесу лед, — спохватился Гейб. — Сиди, не шевелись, малышка.

Он бросился в гостиную. В ведерке еще оставался лед для коктейлей. Набрав в полотенце несколько кубиков, Гейб поспешил обратно. Миа сидела в прежней позе. Глаза у нее были пустыми и отсутствующими.

Гейб рискнул сесть рядом и осторожно прижал лед к ее губе. Миа дернулась и попыталась отодвинуться, но он настаивал, говоря тихо и нежно:

— Миа, дорогая, тебе нужно подержать лед, чтобы губа не распухла.

Она потянулась за полотенцем и оказалась в футе от Гейба. Гейб не роптал. Это были крохи по сравнению с тем, что он заслужил. Он встал с постели, отошел и повернулся к Миа.

Гейб стоял, полный тревоги. Его прежняя уверенность испарилась. Он, всегда знавший, как вести себя с женщинами, теперь растерялся. Он был убит огромностью своей вины. Не тот случай, чтобы сказать: «Ах, прости, давай забудем». Он крупно ее подставил. Он допустил, чтобы над ней издевались у него на глазах.

Если Гейб сам не мог простить себя, то как ему рассчитывать на ее прощение?

Он все еще не знал, куда деться, когда Миа разжала руки и полотенце со льдом соскользнуло ей на шею. Взгляд у нее был усталый и сокрушенный. Гейб содрогнулся, видя, что ее прекрасные глаза потухли.

— Я устала, — тихо сказала она.

Она действительно была крайне измотана.

Он хотел говорить с ней, умолять о прощении, втолковывать, что это больше не повторится. Но Гейб не собирался донимать ее, пока она не будет готова. Было очевидно, что она не в силах обсуждать случившееся. Возможно, она еще приходила в себя или собирала остатки сил, чтобы послать его на хрен.

Гейб кивнул, ощущая комок в горле. Он погасил свет, оставив ночник со своей стороны.

Потом он лег сам, не зная, хочет ли Миа находиться с ним в одной постели. Натянув одеяло, он повернул выключатель, погрузив спальню в полумрак. Сквозь штору пробивалось зарево парижских огней.

Гейб привычно потянулся к Миа, но та уже лежала к нему спиной. Она не сбросила его руку, но и не ответила на объятие. И все-таки Гейб рискнул притянуть ее к себе. Она должна знать, что он рядом, но гораздо важнее было убедиться самому, что Миа здесь.

Потом она тихо вздохнула. Гейб почувствовал: она расслабилась. Вскоре Миа уснула. Он понял это по ее ровному дыханию. Если даже и не уснула, то засыпала.

Гейб не мог спать. Да и стоило ему закрыть глаза, как перед ним представало лицо Миа, перекошенное ужасом от чужого прикосновения.

Глава тридцать первая

Утром, когда Миа проснулась, Гейба рядом не было. Она ощутила потерю, но в то же время была почти рада его отсутствию. Она не знала, сможет ли взглянуть ему в глаза. Ей нужно было очень многое сказать Гейбу, однако Миа сомневалась, что готова к этому. Наверное, она просто трусит. Но Миа подозревала, что сказанное ею положит конец отношениям с Гейбом.

Она по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку Гейба и раздумывая, вставать или нет, когда дверь спальни открылась. Вошел Гейб с подносом.

— Есть хочешь? — спросил он серьезно и тихо. — Я заказал завтрак.

Миа удивила его нервозность. В глазах читались беспокойство и искренняя забота. А также раскаяние, омрачавшее каждый взгляд, который он бросал на нее. Сердце Миа сжалось. Она смежила веки, прогоняя картины вчерашнего.

— Миа?

Она заставила себя открыть глаза. Гейб стоял возле кровати, продолжая держать поднос. Миа села на постели и взбила подушки, чтобы было удобнее есть.

— Спасибо, — сказала она, когда Гейб поставил перед ней поднос с завтраком.

Он тоже сел и осторожно дотронулся до ее разбитой губы. Миа скривилась, и Гейб мгновенно ответил виноватым взглядом.

— Ты сможешь есть? — осторожно спросил он.

Миа кивнула и потянулась за вилкой, не в силах выдерживать его взгляд.

— Я отменил все встречи.

Она вскинула голову и нахмурилась. Не дав ей вымолвить ни слова, Гейб продолжил, приняв ее молчание за готовность слушать: