Право на любовь

— Жена? — коротко, но требовательно произнес он.

Подбородок Мейрин задрожал, глаза снова вспыхнули.

— Вы начнете кричать, лэрд, а мне почему-то не хочется терпеть унижение на глазах своего клана.

— Расскажи, что случилось, — сурово распорядился вождь.

Он решил, что ни за что на свете не проявит слабость. Единственное, чего ему хотелось, — это заключить любимую в объятия и поцеловать в дрожащие губы. Она с трудом держалась, чтобы не расплакаться, а он был готов на все, лишь бы не допустить слез. И все же положение обязывало. Следовало проявить справедливость, выдержку и дисциплину. Священный долг вождя — непредвзято разобраться в конфликте, а, следовательно, если жена затеяла очередную нелепую авантюру, придется это признать даже ценой обиды и слез.

Мейрин воинственно задрала подбородок. Вот это уже совсем другое дело. Упрямство лучше беспомощности.

Она презрительно ткнула пальцем в Хита.

— Этот… этот негодяй ударил Кристину.

Юэн застыл и посмотрел на Хита, которому Диормайд в то время помогал подняться на ноги.

— Это правда? — тихо спросил он.

— Она вела себя нахально! — прорычал в ответ Хит. — Ну и получила по заслугам.

Мейрин едва не задохнулась от гнева. Если бы Юэн не обнял ее за талию и не удержал, она бы снова налетела на обидчика. Госпожа попробовала вырваться, однако муж и не думал уступать. Более того, он повернулся к Аларику и сунул брыкающуюся леди в крепкие руки брата.

— Не отпускай ее.

Аларик схватил невестку в охапку, как малого ребенка, и прижал к груди. Мейрин, конечно, жутко обиделась, но сейчас лэрда больше интересовало объяснение Хита. Юэн снова повернулся к воину и пригвоздил его неумолимым взглядом.

— Немедленно говори.

Мейрин попыталась выскользнуть из объятий деверя, однако Аларик серьезно отнесся к поручению и не собирался идти на попятную.

— Юэн, пожалуйста, — взмолилась госпожа. — Я сама расскажу все, как было — с начала и до конца.

Она сгорала от ненависти, презрения и отвращения. Мужчины до такой степени оскорбили ее своим отношением к женщинам, которые их обслуживали, что она была готова схватить меч и зарубить всех до единого. И если бы смогла поднять оружие, то непременно так бы и поступила.

Поскольку Юэн не оборачивался и не обращал на нее внимания, Мейрин подняла голову и посмотрела на Аларика.

— Не одолжишь на минутку свой меч?

Деверь искренне удивился.

— Да ты его и двумя руками не удержишь.

— Так помоги. Видишь ли, мне необходимо немедленно наказать этого хама.

В ответ великан громко рассмеялся.

— Прошу тебя! — жалобно взмолилась Мейрин. — Он вел себя безобразно, недопустимо, а теперь вот пытается оправдаться перед вождем, выгородить и себя, и своих сообщников.

Аларик заметно смягчился.

— Не бойся, Юэн разберется. Он справедливый человек.

— И все же он мужчина, — настаивала Мейрин.

— Разумеется, — озадаченно подтвердил брат.

Прежде чем Маккейбу удалось услышать от Хита его версию событий, в зале снова грянула буря — на сей раз в лице толпы рассерженных женщин, крики которых могли бы испугать даже бывалого воина. К ужасу Мейрин, отряд вооружился не на шутку: кто-то держал в руках вилы, кто-то камни и палки, а некоторые устрашающе размахивали кухонными ножами.

Берта воинственно выпятила грудь и собралась порадовать публику новой тирадой, однако вождь предостерегающе поднял руку.

— Прежде чем вынести окончательный приговор, необходимо выслушать обе стороны. После этого вопрос будет закрыт раз и навсегда. Понятно?

— Только в том случае, если приговор окажется справедливым, — прокомментировала заявление Мейрин.

Супруг посмотрел на нее осуждающе, но тут же повернулся к Хиту и его четырем товарищам, которые стояли с оскорбленным видом. Внимательно осмотрев каждого с ног до головы, он обратился к Гэннону — самому опытному и заслуженному из своих воинов.

— Можешь представить достойное объяснение?

Гэннон вздохнул:

— Простите, лэрд, но меня в это время в зале не было. Я тренировал на плацу группу отстающих. Предупредил их, что пока не выполнят все упражнения, обедать не пойдут.

— Понятно.

Маккейб повернулся к Кормаку; тот молча стоял неподалеку от Диормайда.

— Кормак, можешь сказать что-нибудь толковое?

Кормак дрожал от гнева. Посмотрел сначала на товарищей, которые с напряжением ждали его слова, а потом на вождя, который настойчиво требовал ответа.