А я люблю военных…

— Ты всегда ограничена во времени, — рассердилась Тамарка. — Я ограничена больше тебя, но мы так давно не виделись, Мама, что скопилась критическая масса информации, способная разорвать меня. Но как ты могла так надолго пропасть? Слушай, Мама, я себе такую отпадную юбку купила: даже талия у меня появилась в ней. Надо и тебе такую же купить, хотя, там только маленькие размеры, ты же, Мама, добреешь как на дрожжах.

И это при том, что Тамарка носит пятидесятый, когда я лишь сорок шестой.

Пока. Не знаю, что сейчас со мной будет после этих двух вариантов бизнес-ланча.

— Тома! — возмутилась я. — К черту юбку, к черту дрожжи! Скажи лучше как поживает Люба?

— Люба отлично поживает.

Я опешила: “Опа! Люба поживает отлично, тогда почему же так плохо поживаю я?”

— Тома, — усомнилась я, — ты ничего не перепутала? Я ту Любу имею ввиду, которая у нас мать-героиня. У которой новоселье справляли недавно.

— Так нет же у нас другой, — изумилась Тамарка. — Мама, ты невозможная! Что с тобой? До сих пор пьешь? Теперь ясно куда ты пропала после того новоселья.

— Ай, боже мой! Тома, говори, пожалуйста, про Любу!

Ужасно поджимало время: вот-вот Владимир Владимирович установит откуда я звоню, и его орлы тут же помчатся в ресторан, ворвутся, повалят меня на пол и наденут наручники — представляю радость официанта.

Зато за обед платить не придется.

— Мама, с Любой мы виделись после новоселья и вспоминали как хорошо погуляли, — хохотнув, сообщила Тамарка и горестно добавила: — Бедный Валерик до сих пор никак не отойдет, но куда ты пропала?

— Дорогая, все расскажу потом, сейчас же ответь на один вопрос: куда попала граната?

Судя по всему с Тамаркой приключился шок — секунд тридцать она молчала, что можно считать рекордом, достойным книги Гинеса.

— Какая граната? — наконец спросила она.

— Ну та, которой тот козел пальнул из гранатомета в президента. Куда-то же граната улетела, раз он промахнулся.

Тамарка пошла на новый рекорд: на этот раз она секунд сорок молчала, а я ждала ответа.

Время страшно поджимало: Владимир Владимирович, пожалуй, уже установил откуда звоню, и его орлы уже мчат в ресторан на радость официанту, которому, думаю, изрядно я надоела.

— Тома! — завопила я. — Не томи, признавайся, куда угодила граната?!

Тамарка начала что-то невнятно лепетать про мой развод, про то, что у нее тоже все это было с Фролом Прокофьевичем, что она даже руки наложить на себя собиралась, а потом все утряслось, и она снова вышла замуж. Хотя, если вспомнить за кого она вышла, уже трудно будет сказать, что все утряслось.

— Тома, что ты лопочешь? Про развод я забыла давно. Скажу более: уже успела пофлиртовать с владельцем “Бентли”, купившим роскошный спальный гарнитур, но дело не в этом. Долго ли допрашивали Любу? Что сказал Валерка?

Тамарка и вовсе повела себя подозрительно.

— Хм, Мама, приезжай-ка, родная, ко мне, — настораживающе ласково сказала она. — У меня сейчас, правда, совещание будет, но минут через сорок освобожусь, и мы про все потолкуем. Под коньячок, Мама, и под икорочку обсудим все наши женские проблемы: сразу на сердце полегчает. Кстати, Мама, ты не обращалась еще к врачу?

— Нет!

— И не надо, — обрадовалась Тамарка. — Для начала посоветуемся с Розой, она хороший врач, хоть и гинеколог. Знаешь, эти психиатры опасные люди — на всю жизнь могут штамп приделать, доказывай потом что у тебя всего лишь легкое затмение, а не последняя стадия шизофрении. А тебе, с твоими особенностями, долго доказывать придется.

“Время поджимает, — психуя, подумала я, — болтаем же о всякой ерунде.”

Время поджимало уже так, что я решила говорить открытым текстом, а потому сообщила:

— Тома, телефон твой на прослушке, поэтому соберись и ответь: куда приземлилась граната, и жив ли наш президент?

Вопросы были заданы актуальнейшие, тут бы сконцентрироваться и быстро-быстро на них отвечать, Тамарка же после сообщения о прослушке отвечать утратила всякую способность. Она сама начала вопросы задавать.

— Как — я на прослушке? А моя компания? Как — я на прослушке? — только и мямлила она. — Что ты имеешь ввиду?

— Только то, что прослушивается каждый твой разговор: хоть телефонный, хоть вживую. Эфэсбэшники думают, что я покушалась на президента и прослушивают разговоры всех моих друзей…

Поскольку информации и у меня изрядно поднакопилось, я разогналась и дальше продолжать, однако необходимость в этом отпала: в трубке раздался звук падающего Тамаркиного тела.