Секреты и сокровища

Боже, сохрани нас: это была та самая тварь, которую увидел Вульф сто пятьдесят лет назад, и все это время она жила в подземельях Саксет-Роуд!

Но теперь у меня нет иного выбора, кроме как вернуться обратно. Теперь мне ясны последние строчки на той странице. Я сам видел, что эту тварь не берут пули, и ей не повредил даже огонь той ночью, когда фермеры сожгли дом Грэнди.

Есть только один способ. Вульф не смог этого сделать, и я не виню его, ему и так пришлось пережить нечто свыше его сил.

Аштон сказал тогда про кровь Вульфа, а значит, и мою, раз Вульф — мой предок. У меня есть шанс, которого не было у Бера. У меня кровь в жилах застывает, меня мутит от одной мысли об этом…

Но у меня нет выбора.

Завтра я вернусь туда, чтобы закончить начатое. У меня есть время: тварь будет занята Бером, а по Бореллию, в это время она неподвижна.

И да хранит меня Господь".

Это была последняя запись в дневнике Джереми. Побледневший отец, дочитав эту запись, спросил у Стенли, что это за утерянная страница дневника Вульфа. Доктор молча достал из кармана пожелтевшую от времени бумагу с рукописным текстом.

— Это ключ к разгадке того, что сделал Джереми, — сказал он. — Откровенно говоря, эта запись делает все происшедшее еще более отвратительным и кощунственным, чем казалось раньше. По всей видимости, Вульф сам вырвал ее, и зашил под обложку дневника. Джереми обнаружил эту страницу по чистой случайности. Читайте же, и покончим с этим делом.

Отец Фокса не без дрожи взял в руки древний документ. Изящным, твердым почерком там было написано следующее:

"…никогда мне не забыть того, что я увидел той ночью. И ни с кем я не могу поделиться этим ужасом, потому что ему не место в людской памяти. То, что я увидел тогда, при вспышке углей, было примерно по пояс человеку среднего роста. Округлая, мучного цвета рыхлая масса, покрытая слизью, со множеством отвратительных мелких щупалец. В его форме чувствовалось какое-то космическое безумие, эта мерзость не принадлежала нашему миру, и никак не могла принадлежать, это было что-то запредельно чуждое, созданное Аштоном, а может, вызванное им из запредельных миров. Оно покачивалось из стороны в сторону над телом несчастного Рэбита, и на верхних складках чудовищной твари проступали черты его лица!

Я бежал, я знаю, что я бежал, потому что Аштон, хохоча перед тем, как я застрелил его, сказал мне, что теперь Кхабалл'онгх представлен моей крови, как раньше они попробовали с Рэбитом, и ничто не может его остановить, пока он не поглотит меня, если только я не сделаю этого прежде. Уезжая из Эвиденса, я обрекаю потомков на этот кошмар, но я ничего не могу с этим поделать… Тварь неуязвима, пока один из моего рода не сделает то, чего убоялся я."

Закончив чтение, отец Фокса подавленно замолчал. Доктор Стенли налил выпить ему и себе, и только после доброй порции горячительного Фокс-старший неуверенно спросил, что все-таки означает запись Вульфа.

Эверетт Стенли тяжело вздохнул, и ответил:

— Я нашел вчера то место, о котором говорится в дневнике Джереми, и спустился в катакомбы. К счастью, я обладаю кое-какими знаниями, чтобы защититься от того, что могло подстерегать меня внизу, но этого не потребовалось. Я нашел там, внизу, то, что осталось от Бера. Это ужасно, это не передать никакими словами, и теперь мне понятно, что за пелена молчания окружала гибель бедного Рэбита Хендерсона. Но еще омерзительней оказалось то, что лежало рядом. Это были остатки той твари, о которой писали Вульф, Джереми, и которая упоминается у Бореллия. Кхабалл'онгх, как ее называют в Фнакотикских рукописях, или Кволлобонк в страшных легендах Закарпатья… Я слышал, что жуткие предания о ней превратились со временем в безобидные сказки. У нее много имен, но очень мало сведений о том, что она из себя представляет. Видимо, то описание, которое составил Вульф, на сегодняшний день наиболее полное. Я не знаю и не хочу знать, для чего Аштон вызвал эту тварь, и зачем ему было связывать ее с Вульфом, но он сам подсказал способ борьбы с ней. Способ настолько отвратительный, что даже хладнокровный Вульф бежал из Эвиденса…

Помолчав, доктор отпил еще немного виски, и продолжил:

— У Джереми стальная воля, если он оказался способен на это. Неудивительно, что после такого насилия над психикой его разум помутился.

— Но что, что он сделал?! — не выдержал Фокс-старший.