Секреты и сокровища

[спустя время они лежат в одной постели; ей трудно дышать, он прижался; настойки, таблетки, на бумажке наспех написаны телефоны и названия препаратов; у нее влажное лицо и мокрая ночная рубашка; и этот запах жирного гниющего тела, к которому невозможно привыкнуть, как тусклое прогорклое сало, особый запах пота, с привкусом тухлого, и унылое ожидание, бесконечно утраченное, переведенное в срань, в необходимость переваривать свой мозговой изо дня в день жир, никогда дождь на листьях какой-то там катальпы, или самшита, или хоть клена медь накаплет, пусть даже перегной подмосковного леса, а только эти бесконечные сосиски пальцев, перебирающие фотографии из домика Пушкина]

А. Нуне

Поверх барьеров

Темное облако сгущалось на глазах и неумолимо приближалось. Надо было выбираться, пока оно не настигло окончательно. Скоро будет совсем нечем дышать. И так нечем. Но тело перестало слушаться. Тело — это руки и ноги. И голова. Это, наверное, бред. Как может действовать такая смешная конструкция? Тела быть не может. Откуда взялось такое дикое понятие? Вот есть темное облако. Оно враждебное. Значит, тело — это белое облако. Теперь понятнее. Смешиваться нельзя. Нужен попутный ветер. Стоило о нем подумать, как все зашевелилось. Его выдернуло порывом из односоставного окружения. Ощущение тела мягко выпутывалось из окружающего состава мира, выделяясь на поверхность, как капли на сырой стене, притягивающиеся по непонятным законам, чтобы, соединившись в струйку, обрести отдельность существования. Тело приобретало протяженность, объем и ноющую тошноту. Через закрытые глаза стало невозможно видеть. Потребовалось еще небольшое напряжение, чтобы заставить себя разлепить веки. Первое, что он увидел — пристальный взгляд зеленых глаз, с тревогой всматривающихся в него. Убедившись, что возврат произведен удачно, кот Мурзик спрыгнул с его груди и требовательно направился в сторону кухни. Сергей подивился, будто в первый раз, чуткости кота: знает, когда надо будить — и своим прикосновением вернул его к реальности, и в то же время не лезет к хозяевам, понимает, что там пока нечего ловить.

… и еще этой ночью, надо вспомнить, — додумывая, Сергей неумело пытался приподняться на топчане и, двинув непослушной рукой, свалил с соседнего стола тяжелую книгу, нарушившую грохотом падения натянутую тишину квартиры. По сигналу, прозвучавшему как первый аккорд грозной увертюры, потянулись звуки. Мерно застучали капли в раковине на кухне, задребезжал холодильник, заглушено заухали трубы в туалете от спускаемой кем-то воды, заскрипел потолок под шагами наверху, за окном зашуршали машины. В смежной комнате раздалось шебуршенье, стон и чуть позже Димин голос, пробиваясь сквозь хрипоту, пробурчал недовольно:

— Серый, ты чего?

— Спи, спи, — откликнулся Сергей.

— Который час?

Сергей дрожащей рукой потянулся к телефону на другом конце стола, потом, вовремя вспомнив, что тот еле держится, несмотря на несколько слоев изоленты, постарался аккуратно протиснуться в узкий проход между топчаном и шатким столом. Попытка прошла удачно — стол опасно зашевелился, но больше ничего не свалилось.

— Сейчас, сейчас, — прошептал Сергей прибежавшему на шум гневному Мурзику, — потерпи малость.

Кот смерил брезгливым взглядом несуразную фигуру на широко расставленных тонких ногах, в несвежей заношенной футболке, и презрительно удалился на кухню. Сергей смутился, потянулся к штанам, брошенным на спинку стула, и быстро их натянул. «Надо бы спортом позаниматься, ноги совсем позорные», — привычно подумалось ему. «Хорошо, что сообразил штаны перед сном стащить с себя, был бы тот еще видок теперь», — набежала вторая мысль, благополучно оттеснив прежнюю.

Книга на полу оказалась «Китайской книгой перемен» Щуцкого. Искушение было велико. «Будет сегодня что-то особенно хорошее от Инги, или нет?» — загадал он и раскрыл наугад. По-хорошему надо бы монетки покидать, шесть раз по три, но если с утра, еще ничего не сделав, то можно, разрешил он себе. Книга аккуратно раскрылась на гексаграмме 13, Тун Жэнь. Уже знак — не где-то посередине. «Единомышленники. (Родня)». Но длинно, долго читать. Сергей начал лихорадочно искать, где там об этой гексаграмме коротко сказано.

— Ну чего ты там? — раздалось Димино мычанье.

Сергей вскочил с пола, уронив, но негромко, книгу и набрал по телефону 100. «Восемь часов сорок одна минута» — громко сказал автомат стервозным женским голосом.