Все краски ночи

Он поднял голову. Вид у него был немного встревоженный.

– Тебе будет досадно быть женой простого мастера?

Женой. Вот оно, большое слово. Она едва привыкла к мысли, что в него влюблена, а он уже делал следующий шаг. Впрочем, для него в этом не было ничего нового. Он три года привыкал к этой мысли.

– Ты хочешь на мне жениться? – выдавила она.

– Я не ждал бы тебя три года только ради секса, – веско заметил он, поразив ее практичностью подхода. – Мне нужно все. Ты, твои дети, брак, и еще по крайней мере один наш общий ребенок, и секс.

– Нельзя исключать секс, – слабым голосом заметила она.

– Нет, мэм, нельзя. – В этом пункте он проявлял твердость.

– Ну ладно. В таком случае я предлагаю обратный порядок, хотя ты не задал второй вопрос: да или нет?

– Ответ на вопрос, который я не задал, полагаю, «да».

– Это верно. Да. Я выйду за тебя замуж.

Лицо его медленно расплылось в улыбке, вначале появилась смешинка в глазах, и только потом уголки губ поползли вверх.

– А что касается твоего первого вопроса, я выйду за тебя вне зависимости от того, какая у тебя будет работа.

– Я не зарабатываю много денег…

– И я тоже не зарабатываю.

– Но если учесть мою военную пенсию, то я в порядке.

– К тому же Нине придется платить тебе за все твои услуги по ремонту, раз ты переедешь ко мне.

– Но потолок мне у нее придется отремонтировать бесплатно, потому что это я прорубил в нем дыру.

– Это правильное решение.

И тут их легкомысленное настроение омрачилось напоминанием о том, что происходило там внизу, в Трейл-Стоп. О том, что там погибли люди. Кейт прижалась к Келвину теснее. Ей вдруг стало холодно.

– То, что делают эти люди, кажется лишенным всякого смысла.

– Это точно, все это не имеет никакого смысла. Ты отдала им вещи Лейтона, они получили то, что хотели, и не было никаких причин для…

Он замолчал, нахмурился, и взгляд его стал отрешенным. Прошла минута, и Кейт спросила:

– Что такое?

– Ты отдала им чемодан, – растягивая слова, сказал он. – Но я нес наверх две вещи.

– Чемодан – это все, что Лейтон оставил в номере. – И тут она замолчала и с ужасом посмотрела на него. – Набор для бритья! Он не помещался в чемодан. Я о нем забыла.

– Я бы заметил, если бы в чемодане не оказалось никаких бритвенных принадлежностей. Поэтому что бы они там ни мечтали найти, они считают, что эта вещь все еще у тебя.

И тогда все осколки мозаики начали складываться воедино. Внезапно все стало понятным. Глаза ее жгли слезы, она не пыталась их остановить, и они текли по щекам. Семь человек погибли из-за того, что она забыла отдать Меллору чертов бритвенный прибор. Она испытывала гнев и отчаяние, потому что, если бы он просто потрудился набрать ее номер, она бы выслала ему по почте этот дурацкий несессер. Черт, она бы ему послала этот набор экспресс-почтой!

Глаза Келвина зажглись холодной решимостью. Они лежали и болтали еще примерно час, а в голове его уже зрел план. Кейт не понравится то, что он хотел ей предложить. Она станет спорить с ним и умолять его вернуться вместе с ней, но на этот раз он будет непоколебим. Он обнимет ее и поцелует, но не изменит решения.

– На этот раз у меня есть к ним лучший подход, – сказал он. – Ты переживала из-за того, что мне придется залезть в холодную воду, теперь мне не нужно будет туда лезть, ну, только перейти поток – и все. Мне не придется долго в нем сидеть. – Глаза его смотрели чуть отчужденно, но Кейт знала, что сейчас он продумывает детали, взвешивает все за и против, разрабатывает стратегию.

Наконец, уставшая, она уснула и проснулась на рассвете от того, что Келвин был в ней. Он любил ее долго и нежно, до последнего оттягивая момент оргазма.

Примерно в пятнадцати тысячах миль от Трейл-Стоп Джеффри Лейтон стоял возле раковины в грязном дешевом мотеле в Чикаго и брился одноразовой бритвой. Настроение у него было препаршивое. План его должен был сработать. Лейтон был уверен, что он сработает. Но шел уже одиннадцатый день, а деньги, что он потребовал у Бандини, так и не поступили на его счет.

Он сказал Бандини, что дает ему четырнадцать дней, но с самого начала не собирался ждать так долго. Он знал, что Бандини сделает все, чтобы разыскать его и убить, и не собирался давать фору. Еще до того, как все это начинать, он решил для себя, что десять дней – крайний срок. Если он не получит деньги через десять дней, значит, не получит их никогда. Ладно, он их не получит.