Нектар краденой черешни

«… Машка-то что за номер выкинула? Неужели имеет виды на Чернова, а я, того не зная, перешла ей дорогу? Я и подумать об этом не могла. Но может она права в том, что я не задумываюсь о том, что будет после того, как я вернусь в Москву…». Инга бросила виноватый взгляд на Лизу и обнаружила, что та не читает, а, заложив пальчиком страницы в книге, внимательно наблюдает за ней.

– Что, Лиза? – Инга, спрашивая, невинно подняла брови, стараясь скрыть свое смущение тем, что весь спектр ее чувств наверняка красноречиво отразился на ее лице. Лиза-то, может, и не поняла ничего (и в силу возраста, и в силу того, что все же не умеет читать мысли), но Инга все равно под ее прицельным цепким взглядом ощутила себя будто обнаженной.

Девочка покачала головой, и, усмехнувшись совсем по-взрослому, с невинным видом опять погрузилась в чтение. «А ты не так уж и проста. И взросла не по годам», – Инга мысленно поаплодировала девочке. И, украдкой улыбнувшись, уткнулась лицом в сложенные руки. Еще она подумала о том, что, набравшись силы, она могла бы попытаться избавить Лизу от немоты с помощью обрядов. От чего отказываются врачи, можно вылечить с помощью магии. Только вот без разрешения Алексея она действовать не может… Но как ему сказать об этом?.. Ладно, она подумает над этим немного позже.

Ближе к вечеру она отвела Елизавету домой. Поддавшись на уговоры Нины Павловны, еще попила вместе с девочкой чаю, и затем, не дождавшись возвращения Алексея, ушла. Сбежала – от себя и своих всколыхнувшихся чувств к угловатому и порой грубоватому «медведю», который очень не любит, когда ему указывают, что следует делать. И чей поцелуй – соленый, пахнущий морем и вольными ветрами – нарушил затянувшийся штиль ее эмоций. Эмоций к мужчине. Желанному мужчине.

Почему не утонченный красавец Макс? Почему именно этот неуклюжий, грубый, огромный человек, внешностью напоминающий анекдотичного «братка»? Может, в красавце Максе все казалось предсказуемым, а его красота являлась для нее слишком порочной… Глянцевой, искусственной.

Она до глубокой ночи бродила одна по набережной. Ей не было страшно гулять без сопровождения. Вчерашний поцелуй и мысли об Алексее хранили ее лучше всякого оберега и талисмана. Может, зря она «сбежала» так рано, не дождавшись его? До вчерашнего вечера она не думала о том, что Алексей может подумать, что она… будто специально дожидается его. Сегодня же подобная мысль прочно засела в голове. Страхи влюбленной школьницы – влюбленной в первый раз. Инга улыбнулась своим мыслям и зашла во встретившееся ей на пути кафе. Ей не хотелось возвращаться домой сейчас. Ее там может ждать настойчивый в своих ухаживаниях Макс, с которым сегодня не хочется ни встречаться, ни объясняться.

Она неторопливо поужинала, неторопливо выкурила несколько сигарет, слушая местную певичку, выступающую на маленькой площадке. Здесь, на юге, в каждом уважающем себя кафе обязательно присутствует концертная площадка, на которой каждый вечер выступает местная музыкальная группа. Вокальные данные исполнителей в маломальский расчет не берутся, главное, чтобы репертуар был – «свежачок-с», не слишком запылившийся на полках отечественной эстрады.

Певичка исполняла свой репертуар (в основном это были хиты «звезднофабричного» производства) вполне сносно, и даже вполне могла претендовать на одно из мест в очередной «звездной фабрике».

Инге повезло: к ней во время ужина никто не пристал с назойливым желанием завязать знакомство, как это обычно водится на курортах. Она спокойно смогла поужинать, размышляя под ненавязчивые песенки о том, так ли уж ей надо браться за разгадывание тайны, связанной со смертью Кристины. Никто ведь ее об этом не просит. Для Алексея и Лизы, и тем более для всех остальных – подруг, например, Кристина умерла от скоротечной болезни. Врачи так постановили, близкие с этим смирились. «Не вороши это, не вороши!» – разум настоятельно требовал оставить смерть Кристины в покое. И Инга, припомнив бабушкины просьбы в недавних снах не лезть туда, куда ее не просят, решила уступить разуму. Какое ей и в самом деле дело до того, как умерла Кристина и кто ей в этом «помог».

Ушла она из кафе уже около полуночи.

Подойдя к двери своего домика, Инга неожиданно почувствовала предостерегающий укол «шестого чувства». Она тут же опустила руку с уже поднесенным, было, к замку ключом и отступила назад. Хмурясь и задумчиво покусывая губы, украдкой огляделась, словно ожидала, что в темноте может прятаться «недоброжелатель». А затем присела. «Шестое чувство» не обмануло: Инга почувствовала слабый, еле уловимый след чужого негативного присутствия и «запах» свежего колдовства. Перешагни она через порожек, и порча ей была бы обеспечена. От порога «смердило», как будто на него пролили нечистоты. Конечно, этот «запах» был неуловим для носа, он улавливался на уровне другого, более тонкого и глубокого восприятия. Порча может «пахнуть» по-разному: в своей практике Инга часто встречалась с различными видами порч, и каждую относила к определенной «запаховой» категории. Порча может «пахнуть» смертью – сырой могильной землей и тленом. Разить болезнью – иметь удушающий запах прокисшей мочи, смешавшийся с запахом лекарств. Смердить едким потом, гарью, кровью или иметь свежий запах сосновых чурок. Может пахнуть ладаном и свечным воском. А может иметь металлический «ржавый» запах или вонять болотной гнилью. А может иметь привлекательный, манящий аромат. Однажды Инге встретилась порча, «пахнущая» весенним талым снегом, а в другой раз – лавандовым маслом. Эта же порча, «разлитая» на пороге ее флигелька, воняла нечистотами.