Нечаянные грезы

Она поняла, что кричит, когда Алеша схватил ее за плечи и крепко к себе прижал. Такое с ней случилось во второй раз в жизни.

— Успокойся, любимая. Я с тобой. — Он наклонился и стал целовать ее лицо, волосы, шею. — Я прогоню того дядьку, который тебя так напугал. — Он уже расстегивал верхнюю пуговицу ее пижамы. — Эй ты, чучело, уходи!

— Нет! — Она с силой толкнула его в грудь. — Пускай он остается. Я… я… Черт, ну почему это никак не проходит?

— Пройдет. Теперь скоро пройдет.

— В первый раз это случилось вскоре после того, как родился Ванька. Я ехала вверх по эскалатору метро и вдруг увидела его на встречном. Растолкала всех, бросилась вниз, догнала того человека уже на платформе. Это был не он. Мне стало плохо. Я попросила кого-то, чтоб позвонили домой, и за мной приехали. Два месяца я не могла сомкнуть глаз. Никакие лекарства не помогали. У меня пропало молоко. Ванька вырос на искусственном питании. Поэтому у него слабое здоровье. Мы решили, ему будет полезно пожить какое-то время на свежем воздухе — в N у нас свой дом и сад. Я скучаю без Ваньки.

Алеша положил голову ей на грудь, и она погладила его мягкие волосы. Еще и еще. Это ее успокоило.

— Все хорошо, Марыняша. Это пройдет, когда ты станешь моей женой. Навсегда пройдет.

— Глупый. Ну зачем, спрашивается, тебе смолоду надевать на шею это ярмо?

Он поднял голову и долго смотрел на нее с любопытством и недоверием.

— Наверное, ты никогда не была замужем.

— Не была. Хотя поначалу мы жили с Павлом одной семьей. Но он ни в чем не ущемлял мою свободу.

— Теперь ты живешь одна, — сделал вывод Алеша.

— Мы остались большими друзьями. Я многим обязана Павлу. Можно сказать, всем.

— Значит, мне придется просить у доброго папочки твоей руки. Он пьет французский коньяк?

Муся взъерошила Алешины волосы и спросила, глядя ему прямо в глаза:

— Ну что ты так привязался ко мне? Или всего лишь ломаешь комедию?

Он резко встал, пригладил волосы, сел на свою полку и сказал, отчетливо чеканя каждое слово:

— Не уйду. Все равно никуда не уйду. Если хочешь, можешь вызвать милицию.

— Нет, я хочу шампанского, — сказала Муся. — Все-таки сегодня Новый год.

Он с готовностью разлил по бокалам остатки вина.

— Мы перешли на «ты» без брудершафта. Это вопиющее бескультурье.

Муся улыбнулась и показала ему язык. Он мгновенно очутился рядом, облил шампанским верх ее пижамы.

— Ну вот, теперь так или иначе ее придется снять. — Он быстро расстегнул пуговицы и упал лицом ей на грудь. — От тебя пахнет счастьем, — прошептал он.

Алеша поставил на платформу ее чемодан и сумку.

— Тебя встречают. — Он кивнул в сторону спешащих ей навстречу женщины и мужчины. — Мне пора.

Она видела, как Алеша одним прыжком очутился в тамбуре. Потом его силуэт промелькнул в коридоре. «Только не стой у окна, — мысленно попросила Муся. — Это… невыносимо».

— Надень немедленно шапку, — велела подоспевшая Анна Герасимовна. — У нас такой лютый мороз. — С Новым годом, родная.

— С Новым годом. — Муся машинально вдохнула знакомый запах — от Анны Герасимовны до сих пор пахло детской, хотя Ванька уже вырос.

— Иван здоров. Я не стала его будить — вчера у нас были Волоколамовы-старшие с внучкой, и он угомонился во втором часу. По-моему, парнишка влюбился в маленькую Настену.

Муся осторожно скосила глаза вправо и встретилась с Алешиным взглядом. Она не видела его самого — его словно и не было там, в коридоре вагона. Зато был его удручающе тоскливый взгляд.

— Паша просил позвонить, как только приедем, — тараторила Анна Герасимовна. — Он сказал, ты была одна в купе. Не страшно было?

— Нет. — Она вздрогнула и обернулась назад. Успела увидеть, как Алеша присел, спрятавшись за широкую спину проводницы. Поезд громыхнул железными соединениями и медленно поплыл вдоль платформы.

— Страшно. Очень страшно. Но я вовсю старалась не подавать вида.

— Ты у нас умница.

Она увидела его в последний раз. Вернее, не его самого, а руку, в которой он держал гвоздики. Они кивали ей пушистыми головками.

«Я тебя люблю, но я не имею права, понимаешь? — послала она мысленный сигнал. — Ты должен это понять».

Гвоздики описали плавный круг и упали к ногам Муси. Их было шесть. Седьмая, догадалась она, осталась у него.